Пол Андерсон - Робинзоны Вселенной (Сборник)

Этот миг казался бесконечным. Он длился целую вечность. Авери тонул в чем — то, ему не понятном, тонул в водовороте жизни… его собственной жизни. Сумасшедшие видения, как в калейдоскопе, закружились вокруг. Вокруг него, вокруг Барбары. Фрагменты жизни, когда он еще мог писать — фрагменты жизни с Кристиной, сама Кристина… и все это хороводом вокруг, как обрывки старых фотографий. Или как музейные экспонаты, извлеченные на свет безумным ураганом.

И только Барбара стояла неподвижно. Живая серебряная статуя… неподвижный центр вращающегося мира.

Ему снова не терпелось взять в руки кисть. Он хотел написать незнакомку, колдунью, женщину. Он хотел писать красками, которых и быть — то не могло. Ему хотелось нанести на холст никогда не виданные узоры. Ему хотелось изобразить невообразимые формы всех измерений сразу.

Но этот миг прошел. Она повернулась и побежала в море.

— Барбара! — позвал он.

Но она не услышала. Или не захотела услышать. Этот момент прошел.

Он сидел, тяжело дыша, ошеломленный и напуганный. А Барбара уже плескалась в воде. Серебряная женщина в серебряном океане.

Ничто из этого, разумеется (и как только такая мысль пришла ему в голову?), не могло быть явью. Или могло?

Но это все — таки реальность. Все реально. Даже слишком реально. Болезненно реально…

Слишком реально. Эту реальность ему хотелось изгнать.

Он хотел думать о Кристине — и не мог. Он хотел увидеть ее, почувствовать ее близость, услышать слова, навсегда повисшие в остановившемся времени. Он глядел на небо, но оттуда на него смотрели одни звезды. Он глядел на берег, но там — один песок. Призрак Кристины, его единственная защита от участия в волнующих и прекрасных потугах жизни… сладкий, печальный призрак исчез.

Он глядел на воду. На какую — то долю секунды он видел перед собой только огромное переливающееся зеркало. Во всей вселенной он остался один — одинешенек. Жизнь решила его больше не ждать. И вдруг голова Барбары расколола зеркало, разбрызгивая капли, как умирающие звезды. И он уже не одинок.

Он хотел позвать ее, но слова не шли. Нужные слова. Вместо этого он начал судорожно срывать с себя одежду, вне себя от ужаса потерять что — то только что найденное и еще даже не до конца понятое.

Авери бросился к воде, нырнул и поплыл к Барбаре. Она же, видимо, решив, что это — такая игра, тут же снова нырнула и скрылась под серебряной поверхностью зеркала. Авери нащупал дно ногами — здесь вода доходила ему до груди. Встал, неуверенно оглядываясь, пытаясь угадать, где находится Барбара.

Она вынырнула у него за спиной. Повернувшись, он схватил ее за плечи. Один взгляд, и она все поняла. До того, как он успел открыть рот. Странный взгляд…

— Я люблю тебя! — закричал он громко и удивленно. — Я люблю тебя! Я люблю тебя!

Он чувствовал себя словно слепой, который внезапно увидел ослепительный свет.

— Милый, — прошептала Барбара. — Милый мой.

Она отчаянно прижалась к нему, словно только силой можно было изгнать накопившуюся боль. Изгнать перед тем, как они смогут обняться нежно и ласково.

Потом он отнес ее на берег. Им было не до разговоров. Они творили любовь. И в этой любви было больше радости, чем страсти.

А затем они разговаривали.

И наконец Барбара сказала:

— Милый мой… дорогой… люби меня еще.

И на этот раз их страсть оказалась ничуть не меньше радости.

Поначалу им хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Поначалу им хотелось разбить невидимые часы времени мощными ударами своей любви. Но потом к ним пришло откровение, само по себе сокрушающее время — любовь может и не кончаться вместе с ночью. Она может подниматься вместе с солнцем, сверкать в полдень, загадочно шевелиться в вечерних тенях.

Впервые они открыли для себя невероятное, бесконечное обещание завтра.

Наконец, изможденные страстью, ошеломленные и даже радостно страдающие от остроты их любви, они добрались до спального мешка… и разделили, и соединили, и окончательно разрушили два одиночества… И все это за короткие, оставшиеся до рассвета часы.

Авери и Барбара вернулись в Лагерь Два на закате третьего дня. Они пришли со стороны, противоположной той, в которую вышли. Авери наконец — то доказал свою гипотезу, что они находятся на острове.

Путешествие стало для них открытием сразу в нескольких смыслах. Там они с Барбарой нашли друг друга. Несколько месяцев они делили друг с другом выпадавшие на их долю трудности, испытывали одинаковые сомнения и радости… — жили в одной палатке. Они так хорошо знали друг друга, что само это знание стало своего рода барьером между ними. Это, и невидимая тень Кристины.