Пол Андерсон - Робинзоны Вселенной (Сборник)

Том обнял Мэри за плечо. В этот миг он казался на удивление трезвым.

— Ты сказала: Том, дорогой… Это очень мило с твоей стороны, но совсем не обязательно. Это вовсе не должно что — либо значить. Мэри, ты должна это понимать. Это вовсе не должно что — либо значить. Но то, что ты можешь сказать: Том, дорогой… После того… Никто никогда раньше не говорил: Том, дорогой… Наверно, моя мать. И больше никто… Не плачь, Мэри. Мне нужно, чтобы во мне нуждались. Мне это было нужно много — много лет.

Авери хотелось провалиться сквозь землю. Барбаре тоже. Они присутствовали при чем — то слишком остром, слишком болезненном, слишком личном для такой большой компании. Но они ничего не могли поделать, не могли никуда уйти. Они могли только сидеть и слушать.

И вдруг Том схватил в охапку фотографии и картинки и с размаху швырнул в огонь.

— Жертва всесожжения богине бессильных гормонов! — закричал он. Прощание англичанина с бесстыдством!

Он захохотал и — чудо из чудес — его смех звучал действительно весело.

— Господи, сколько бы эта коллекция стоила на Нижней Четвертой улице!

— Ты подал нам всем пример, — заявила Мэри, вытирая заплаканные глаза. — Я при всех отказываюсь от шоколада и моей тряпичной куклы.

— Вы такие волевые, — захихикала Барбара. — Разбойники, вы куда сильнее меня. Можно мне еще хоть немного попользоваться моим костылем? Мне без виски никуда.

— Вы находитесь в штаб — квартире Лиги Борьбы за Моральную Чистоту, торжественно объявил Том. Он икнул. — Приказом герр капитана Ричарда, самого благородного из нас и не имеющего слабостей, вы впредь будете ограничиваться тремя порциями виски в день.

— Но ведь Авери тоже не без изъяна, — улыбнулась Барбара. — И его слабость — самая страшная из всех.

— И в чем же моя ахиллесова пята? — поднял бровь Авери.

— Воспоминания, — ответила Барбара, кладя руку ему на колено. Слишком много воспоминаний.

Авери подумал о Кристине. А потом подумал о смертельном холоде долгих лет после ее смерти. Может, Барбара и права. Может, бывают воспоминания, которые становятся пороком. Может, это как — то связано с пьедесталами и совершенством… и горькой, одинокой радостью сотворения образа слишком прекрасного, чтобы оказаться правдой. Он пытался быть честным… но что толку в честности, когда ищешь подходящий предлог для оправдания поражения. Может, Барбара более права, чем она думает.

— В общем, все детки Бога имеют свои недостатки, — непринужденно сказал он. — Похоже, нам придется некоторые из них превратить в достоинства… А единственные стоящие достоинства в этом мире те, что способствуют нашему выживанию.

Ночь прошла спокойно. Дежурили они по двое — сперва Барбара с Авери, потом Том и Мэри. И еще одно новшество, неожиданное, но всеми молчаливо одобренное. Спать они отправились тоже парами. Не любовники, нет. Даже не мужчина и женщина. Почти как усталые дети, в поисках утешения тесно прижимающиеся друг к другу.

Прецедент создали Том и Мэри. Авери сказал им, что они могут часика три соснуть, прежде чем настанет их черед заступать на дежурство.

— Жаль, — сказал Том, глядя на Мэри. — Мы только — только познакомились… Ну, ладно, это, наверно, может обождать и до завтра.

— Совсем не обязательно, — неожиданно заявила Мэри. — Хорошей стороной нашего положения является то, что мы совсем не обязаны придерживаться всяких глупых правил приличия.

— Да будет доверие между ворами… — Том протянул Мэри руку. Готова?

— Да, Том.

Они залезли в палатку, ранее носившую имя «мужского общежития». Некоторое время оттуда раздавались приглушенные голоса, потом стало тихо.

И тут Авери увидел, что Барбара плачет. Или не плачет, а просто позволяет слезам Катиться по ее щекам.

— Что случилось?

— Все в порядке, Ричард, — ее голос был совершенно спокоен. — Я просто подумала, что мы наконец — то начинаем становиться людьми. До сегодняшнего дня мы людьми не были. Мы пытались играть выдуманные кем — то роли… все время тараторили выученный загодя текст… Теперь, мне кажется, мы пытаемся найти самих себя. Найти себя друг в друге. В некотором смысле это страшно. Но и хорошо. Действительно хорошо.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Авери. — Несколько часов тому назад Тому хотелось забиться в самый дальний, самый темный угол, а мы все чувствовали перед ним свое моральное превосходство… Странно, как все изменилось… Мне начинает казаться, что тот, кто разгромил сегодня наш лагерь, оказал нам тем самым очень большую услугу.