Илья Варшавский - Солнце заходит в Дономаге [Сборник рассказов]

— Свистать всех наверх!

— Есть свистать всех наверх! — козырнул боцман.

— Рубить ванты, рубить топинанты, мачты за борт!

Подвахтенные с топорами кинулись к такелажу.

— Капитан, тонем! — крикнул молодой курсант, указывая на приближающийся вал, покрытый белой пеной.

— Черт побери, поздно! — капитан окинул последним взглядом баркентину. Отличное судно, но разве может оно противостоять мощи прибоя?! — Прощайте, братцы! Благодарю за отличную службу!

Удар! Треск ломающейся обшивки, крики тонущих курсантов, рев прибоя.

Огромный вал захлестывает с головой, переворачивает, слепит, душит. Больше нет сил!

Капитан опускается на дно. Но что это? Звуки фанфар, грохот барабанов, дикие крики. К нему плывет толпа голых зеленых людей.

— Ага, попался индюк! — орет плывущий впереди старик с длинной зеленой бородой.

«Откуда они знают мое прозвище?» — думает Чигин.

— Попался, попался! — орут зеленомордые. — Напиши формулу свернутого пространства и станешь у нас вождем. Не напишешь — смерть!

— Смерть индюку!

— Фу, дьявол! — капитан поднял голову с подушки. — Ведь приснится же такое!

Он перевернулся на спину, пытаясь понять, откуда идет этот шум.

Внезапная догадка заставила его вскочить с койки.

«Курсантский кубрик! Ну ладно, голубчики, сейчас получите космическое крещение!»

Капитан спустился в курсантский отсек и застыл в дверях.

Великий Ти-Ка-Ту, что там творилось! Пиршество было в самом разгаре. Весь запас продовольствия, выданный сердобольными мамашами бедным деткам на долгий космический рейс, уничтожался ими с непостижимой скоростью. Завтра эти детки будут лежать на койках, держась за животики, и ни один не выйдет на вахту. А сейчас — горящие, возбужденные лица, рты, перемазанные вареньем, орущие под аккомпанемент электронной гармошки разухабистую песню, ту самую идиотскую песню о бравых парнях в космосе, которую так ненавидел капитан Чигин.

Капитанские ноздри подозрительно втянули воздух. Нет, до этого еще, кажется, не дошло, но все же…

самозабвенно вопил веснушчатый юнец, свесив ноги с койки.

Гнев капитана медленно зрел, как плод под лучами осеннего солнца.

Это уже было больше, чем мог выдержать даже командир учебного космолета.

— Отставить!!!

Шум мгновенно стих.

— Братцы, индюк! — произнес чей-то голос сверху.

Капитан сжал кулаки. Опять это прозвище, будь оно проклято!

Откуда они только узнают?!

— Старшина, ко мне!

Вперед выступил тощий парнишка.

— Ты старшина?

— Я.

— Так вот что, голубчик, — с обманчивой мягкостью сказал капитан, — во-первых, когда в кубрик входит капитан, ты обязан подать команду «Смирно!». Понял?

— Понял.

— А ну, подай.

— Смирно! — пискнул парнишка.

Капитан поморщился.

— Не так, громче!

— Смирно!!

— Не так.

— Смирно!!!

Чигин оглядел вытянувшихся в струнку курсантов.

— Вольно!

— Вольно! — неожиданным басом крикнул старшина. Кто-то прыснул от смеха.

— Это во-первых, — повторил капитан. — Во-вторых, на койках в кубриках не сидеть, для этого есть банки.

— Что есть? — переспросил голос сверху.

— Банки.

— А что это такое?

— Так называются на корабле скамейки.

— А…

— В-третьих, все продукты сдать на камбуз. Тут нянек нет, клистиры вам ставить некому.

Капитан мог поклясться, что ясно слышал, как кто-то у него за спиной произнес слово «дубина». Он резко повернулся, но в дверях никого не было. Очевидно, он просто ослышался.

— Гармошку сдадите старпому.

Тихий ропот пронесся по кубрику.

— Простите, капитан, — робко сказал старшина, — нельзя ли…

— Нельзя! — оборвал его Чигин. — Не положено. Вернетесь на Землю, получите свою гармошку, а здесь вы будете работать. Понятно?

— Понятно, — произнес чей-то голос. — Все понятно!

— Вот и отлично! Запомните, что безделья на корабле я не потерплю.

Капитан оглядел хмурые мальчишеские лица и повернулся к двери.

— Смирно! — крикнул старшина.

— Вольно!

Вот так всегда. Немного твердости с самого начала — и эти козероги становятся шелковыми. Нет, что ни говори, а командование учебным кораблем не зря доверили старине Чигину. Тут прежде всего нужна опытная рука. Это вам не формулы писать, судари мои!