Гораций Голд - Аватара

Теперь он посещал театры и кинотеатры. Сентиментальное поклонение журналам из жизни звезд вызывало у него отвращение до тех пор, пока он не увидел в одном из них героев своих любимых постановок. Это привело к новой цели. Он стал изучать фильмы и пьесы с новым интересом.

Актеры театра, признавал он, обладали особым образованием и техникой, за отдельными исключениями. Киноактеры же были скорее сомнительными дилетантами и вообще, казалось, знали об искусстве перевоплощения меньше, чем заурядная сценическая бездарность. Чем известнее имя, тем хуже они обычно играли. Если киноактер изображал роль Наполеона, он исполнял ее в точно такой же манере и характере реплик, как и в любой другой картине, разве что здесь другие актеры показывали на него и называли Наполеоном. И это, думал он, пресловутое актерское мастерство в кино.

Он отправился в самую крупную компанию в Шепердс-Буше, на окраине Лондона, сумев пленить весь персонал сверху донизу. Отсутствие опыта стало его преимуществом. Он без колебаний потребовал зарплату неслыханного размера, категорически отказался подписать контракт, который связывал бы его, и потребовал роялти за каждый фильм с его участием.

Ему охотно давали все, что он требовал, и в довершение всего потратили двести двадцать пять тысяч фунтов на рекламу. Нашелся подходящий сценарий и его запустили в производство. За два месяца картина была закончена с самой высокой себестоимостью в истории кино, после чего, предварив показ до смешного поспешным анонсом, ее выпустили в прокат, и Дэвид Бельведер — это имя стоило недельного обсуждения съемочной группы — был подарен миру.

Фильм собирал полные залы, в которых его показывали, от Лондона до Токио и обратно.

И вот теперь Дэвид со своей свитой ливрейных лакеев занимал целый этаж отеля «Гранд Палас», ездил на работу на одном огромном автомобиле, а на светские мероприятия, где всегда был востребован, на другом, еще более крупном авто.

У него было двести костюмов. Его белья было достаточно, чтобы открыть целый магазин по продаже одежды.

Но все же, хотя он и оплачивал немногочисленные расходы доктора Эрла, ему никогда не приходило в голову позвать старого доктора жить с ним, что он легко мог бы сделать, или хотя бы подыскать ему лучшее жилье.

Между тем, создатель его обитал в убийственной монотонности, проводя свой бесполезный досуг, снова и снова просматривая фотографии Дэвида, вырезая заметки о нем и даже не думая о переезде в более комфортное место. Единственное облегчение, которое он испытывал, было то, что кредиторы больше не досаждали ему: о незначительных долгах позаботилось его удачливое, эгоистичное творение.

Доктор Эрл терпеливо ждал своего семидесятидвухлетия и грядущего осуществления своих мечтаний.

СНАРУЖИ это можно назвать домом респектабельного, богатого человека, с каким-то необычайно хорошим вкусом в архитектуре и садово-парковом ландшафте. Судя по местности, это не могло быть ничем иным: большой дом — почти особняк, на самом деле — такой же старый, как и участок близ Нотр-Дам-де-Пари, окруженный квадратной ровной лужайкой в сто пятьдесят футов длиной и шириной.

Месье Жерар Бомартен покажет вам все тридцать две комнаты с картинной галереей на каждом этаже: вычурную экспозицию, которой он чрезвычайно гордился. То, что свет из двух окон в каждом конце коридора, образующих галерею, недостаточен, а электрическое освещение на редкость слабым — масло отбрасывало свет, как зеркала, и можно было видеть только очертания лампочек, — не имело для него никакого значения. Месье Бомартен должен полюбить вас достаточно хорошо, чтобы выставить напоказ свои сокровища.

Насколько можно было судить, месье Бомартен ничем не зарабатывал на жизнь. Хотя его отец пятьдесят лет назад продал свою огромную парфюмерную фабрику с невероятной прибылью и вложил всю сумму в пятипроцентные государственные облигации, которые каждый год приносили его сыну большой доход, это было не совсем правдой.

Жерар Бомартен, уважаемый горожанами, знавшими его только по имени и по приблизительной оценке его богатства, не нуждался в том огромном состоянии, которое оставил ему отец. Почему ему оно не требовалось, мы еще узнаем.

Семеро мужчин сидели за длинным столом в библиотеке Бомартена. Все, включая их хозяина, были довольно богаты и казались честными и респектабельными гражданами, всецело преданными политике последнего кабинета.