Макс Мах - Ее превосходительство адмирал Браге [СИ]

- А пойдем-ка, друг Виктор, в трактир, - предложил он через мгновение. - Пообедаем. Я что-то проголодался и устал. Ты, чаю, тоже. Вот и посидим, отдохнем, поговорим о разном, а потом я тебе город покажу. Ты же нигде пока не был и ничего не видел.

Он хотел добавить что-то еще, но не успел. Головина окликнули:

- Ваше высокоблагородие!

Виктор обернулся вместе с Головиным и посмотрел в конец длинного коридора. Оттуда к ним спешил какой-то чиновник в годах. Виктор его сегодня уже видел, когда тот вносил поправки в государственный реестр владетелей замков.

- Павел Николаевич! - У немолодого мужчины в вицмундире взяло время добежать и отдышаться, но было видно, он догонял Головина неспроста.

- Не торопитесь, - попросил Головин. - Мы подождем.

- Я вспомнил! - сказал чиновник, раздышавшись. - Вы ведь Якунов, молодой человек, ведь так?

- Так, - подтвердил, - Виктор.

- Но не по праву наследования, а по завещанию? - уточнил немолодой чиновник.

- Да, - кивнул Виктор, начиная опасаться дурного поворота. - Мне дед по материнской линии имя и владение завещал.

- А деда вашего, Виктор Ильич, как звали, - продолжал допытываться чиновник.

- Петр Карлович.

- Вот! - воздел палец к небу коллежский советник, засиявший вдруг, как начищенный до блеска медный самовар. - Я только сейчас вспомнил, откуда мне знакома эта фамилия.

- Откуда же? - сразу же заинтересовался Головин.

- Лет несколько тому назад, - объяснил чиновник, - по министерству был объявлен розыск на некоего Петра Якунова. Дело было о наследстве, и возбудил его как раз наш, Новгородский, департамент по просьбе частного поверенного Иноземцева. Я думаю, бумаги эти будет нетрудно найти, тем более, что я точно знаю, где их искать. Весьма возможно, молодой человек, у вас и родственники имеются, и наследство какое-никакое вас дожидается...

1. Псков, Август-Сентябрь, 1950

Списки поступивших вывесили в понедельник третьего августа в девять часов утра. Ара к этому времени вся уже извелась. Вот хоть сто раз повтори, что нервничать не с чего, потому что с ее данными не поступить в Академию надо еще суметь, а все равно ночью не спалось, утром не елось, и на одном месте было никак не усидеть. Вскинулась ни свет, ни заря, приняла холодный душ и час "убивала" организм комплексом цинской гимнастики. Потом снова в душ, но уже с помывкой, однако аппетита так и не нагуляла. Выпила стакан воды, оделась просто - ковбойские джинсы, вошедшие в моду после Техасско-Мексиканской войны, белая хлопчатобумажная футболка, мужская фланелевая рубашка навыпуск и черная косуха, - натянула на ноги тяжелые ботинки десанта с высокими берцами, добавила к имиджу очки с темными стеклами, отчасти напоминающие пилотские гоглы, и кожаные митенки с напульсниками, выскочила из гостиницы и рванула к Академии. Добежала за рекордные семь минут, но на часах все еще была половина восьмого и пришлось в ожидании "момента истины" полтора часа слоняться по центральным улицам Пскова. "Мучилась дурью", впрочем, не она одна. За четверть часа нервной прогулки Ара заметила еще с дюжину таких же бедолаг, как и она сама. Молодые здоровые парни и пара девушек "спортивной" комплекции тоже мыкались, как неприкаянные, которым никак и нигде не сидится и не стоится. Узнав в них себя и осознав, как это все выглядит со стороны, Ара заставила себя зайти в попавшееся на пути франкское кафе, заказала крепкий кофе и круассан с маслом и малиновым джемом и просидела за столиком целых сорок минут. Чего ей это стоило, отдельный разговор, но она была горда своим достижением. Все-таки воля у Ары была железная, и это не пустые слова.

Без пяти девять она была уже на месте, стояла чуть в стороне от доски объявлений и, неторопливо попыхивая папироской, "равнодушно" ждала результатов. Табачный дым ей не нравился, но курить она все-таки научилась, и сейчас, стоя в коридоре Академии, поняла наконец, насколько прав оказался ее отец. Папироса делала ее другим человеком, позволяла спрятаться ото всех и не показать, насколько она может быть уязвима в своем нетерпеливом желании стать настоящим авиатором.

- Черт, - сказал где-то за плечом знакомый голос, - ты снова здесь?

Все повторялось - "Судьба?" - он стоял, как и накануне, за ней, и видел ее в лучшем случае в три четверти и сзади. Тем не менее, похоже, узнал, хотя все еще считал парнем, а не девушкой.

- Это вы мне? - взглянула она через плечо.

- Прошу прощения! - сдал назад давешний мичман. - Обознался, наверное.