Джек Вэнс - Кларджес

Базиль многозначительно встретился глазами с Кудеяром. Антигептант заставил Герцога забыть свое имя.

«Вас зовут, — сказал Базиль, — Максимилиан Герцог».

«А! Да-да, именно так, — Герцог посмотрел по сторонам. — Где я?»

«Вы в больнице, — успокоительно объяснил Базиль. — Вам стало нехорошо, и мы вас лечим».

Максимилиан Герцог бросил на Базиля проницательный недружелюбный взгляд. Базиль продолжал: «Думаю, что вам лучше прилечь и еще немного отдохнуть. А через несколько дней вас выпишут, и вы снова сможете заниматься своими делами».

Герцог опустился на койку, но продолжал с подозрением переводить взгляд с Базиля на Кудеяра и обратно: «Где я? Что со мной случилось? Я все еще не имею никакого представления». Он заметил смирительную сбрую над головой: «Что…» Быстро повернувшись к Кудеяру, он присмотрелся к небольшой нашивке фельдшерской униформы с надписью «Баллиасский паллиаторий».

«Паллиаторий! — прохрипел Герцог. — Вот что случилось! Я стал живым трупом!» Жилы на его шее напряглись, голос стал срываться: «Пустите меня отсюда, я в полном порядке! Я в своем уме — не хуже любого другого!» Он сорвал с головы контактные зажимы, схватился за подающую препарат трубку и выдернул ее вместе со шприцем.

Базиль попытался вмешаться: «Нет-нет! Успокойтесь!»

Герцог отмел Базиля в сторону одним взмахом руки и стал подниматься на ноги.

Кудеяр повернул переключатель; ремни придавили Герцога к койке — тот взревел и принялся вопить с пеной у рта, бешено извиваясь и брыкаясь. Протиснув руки сквозь отверстия смирительной сбруи, он хватал ими воздух и судорожно размахивал ими, как перевернутый жук, старающийся зацепиться за что-нибудь конечностями.

Улучив момент, Базиль подскочил к нему с инжектором в руке, и вскоре Герцог снова затих.

«Несколько минут он вел себя вполне рационально, — осторожно заметил Кудеяр. — Есть надежда, что твой метод окажется успешным».

«Надежда? — возмутился Базиль Тинкуп. — Гэйвин, еще ни один метод никогда не приводил к такому невероятному успеху!»

Они подняли сплетение ремней с распластавшегося на койке тела, привязали Максимилиана Герцога к носилкам и вставили носилки в транспортный трубопровод.

«Завтра, — сказал Базиль, — мы глубже прозондируем перекрестные связи. Нужно не только искоренить самые непосредственные стимулы — мы должны избавить его психику от обременяющих ее вторичных ассоциаций».

Когда они вернулись через внутренний кабинет Базиля в приемную, Сет Каддиган все еще сравнивал какие-то графики. «Так что же, господа? — спросил психиатр. — Как продвигаются исследования?»

«Потихоньку, помаленьку», — скрытно обронил Базиль.

Каддиган скептически покосился на ассистента дидактора, начал было что-то говорить, но пожал плечами и отвернулся.

Базиль и Кудеяр спустились к одной из древних таверн, приютившихся у самой реки по другую сторону Прибрежной дороги. Опустившись на сиденья в кабинке между перегородками из вощеного темного дерева, они попросили принести им пива.

Кудеяр провозгласил поздравительный тост в честь эпохального достижения Базиля, а Базиль, в свою очередь, выразил уверенность в том, что Кудеяра ожидают блестящие успехи.

«Несомненно, ты принял самое правильное решение, избавившись от Карневала, — заметил Базиль. — Кстати, вчера вечером мне позвонила твоя приятельница, амаранта Джасинты Мартин».

Кудеяр насторожился.

«Понятия не имею, чего она от меня хотела, — продолжал Базиль, покручивая в воздухе кружкой с остатками пива. — Мы поболтали пару минут, после чего она меня поблагодарила и отключила экран. Обворожительное создание!» Базиль опорожнил кружку и со стуком поставил ее на стол: «Гэйвин, мне пора вернуться домой и выспаться».

Выйдя из таверны, два приятеля попрощались. Базиль спустился в подземку, чтобы доехать до своей скромной квартиры на Семафорном холме, а Кудеяр задумчиво прогулялся вдоль Прибрежной дороги.

Амаранту Джасинты явно интересовали обстоятельства ее кончины в Карневале. Что ж, у Базиля трудно было что-либо разузнать об этих обстоятельствах, а Кудеяр не собирался распространяться по этому поводу.

Чудовище! Кудеяр невесело усмехнулся. Если бы он сказал правду, в глазах всех обитателей Кларджеса он превратился бы в вызывающее ужас существо из ночного кошмара, в похитителя жизни.

Власти скрывали факт убийства амаранты Джасинты Мартин — как это делалось в большинстве случаев, когда совершались преступления против амарантов. Кудеяр хорошо помнил, какое всеобщее ожесточение вызвала семь лет тому назад невозможность скрыть гибель амаранта Абеля Мондевиля.