Джек Вэнс - Кларджес

«Он эффективен. Каждый ремень выдерживает усилие, равное более чем шести тысячам килограммов. По-твоему, этого должно быть достаточно?»

«Вполне достаточно».

«Рой Альтвенн, в приступе ярости, порвал три таких ремня. Максимилиан Герцог трижды разорвал по два ремня!»

Кудеяр только покачал головой: «Кто из них — Герцог?»

Базиль указал на одну из капсул, в которых пациенты напоминали насекомых в огромных прозрачных куколках. Герцог, человек невысокий, но исключительно широкий в плечах, весь бугрился мышцами, напоминавшими спутанные корни лиственницы.

«Потрясающе! — с почтением заметил Базиль. — Как им удается сохранять такой мышечный тонус в полной неподвижности? Казалось бы, следовало ожидать общей атрофии — но они поддерживают форму цирковых атлетов!»

«Вероятно, этот вопрос заслуживает отдельного изучения, — отозвался Кудеяр. — Может быть, мозг кататоника способствует выделению гормона, укрепляющего мышцы — что-нибудь в этом роде?»

Базиль поджал губы: «Возможно, возможно…» Он нахмурился и кивнул: «Да, придется этим заняться. Любопытная гипотеза… Скорее всего, однако, мышечный тонус поддерживается постоянным внутренним напряжением. Обрати внимание на выражение лиц этих пациентов — они существенно отличаются от других кататоников».

Кудеяр не мог не заметить, что наблюдение Базиля соответствовало действительности. Каждое из бледных неподвижных лиц казалось маской застарелого отчаяния — их зубы были плотно сжаты, носы выглядели заостренными и обескровленными, словно вырезанными из кости. Самой дикой, самой отчаянной маской было лицо Максимилиана Герцога: «И ты думаешь, что сможешь его вылечить?»

«Да-да. Но прежде всего нужно переместить его ко мне в лабораторию».

Кудеяр взглянул на плотное тело Герцога — сжавший кулаки силач, вытянувшийся, как по струнке, явно готов был взорваться в любую минуту подобно котлу, едва выдерживающему внутреннее давление. «Это безопасно?» — приглушенным голосом спросил Кудеяр.

Базиль рассмеялся: «Само собой, мы принимаем все возможные меры предосторожности. Например, тридцать миллиграммов мейорала сделают его расслабленным и податливым, как и подобает подопытной крысе».

Базиль зашел в отделение Герцога, раскрыл его капсулу и приложил к его шее наконечник подкожного инжектора. Послышалось тихое шипение успокоительного средства, вливаемого в артерию. Базиль отступил от капсулы и подал знак.

Два фельдшера принесли носилки, протиснули их в капсулу и закрепили ремнями плечи, бедра и колени Герцога. Один из фельдшеров передал Базилю какую-то справку — тот подписал ее, и с формальностями было покончено. Фельдшеры включили левитационный привод — носилки приподнялись, покачиваясь под весом пациента, после чего их передвинули в камеру лифта, особый трубопровод которого тянулся под полом палаты.

«Мы можем уйти отсюда, — сказал Базиль Тинкуп. — Герцога доставят в мою лабораторию».

Базиль и Кудеяр прошли через приемную, где Сет Каддиган сидел за столом, заваленным папками и графиками. Психиатр поднял голову и тут же вернулся к работе. Открыв боковую дверь своего внутреннего кабинета, Базиль провел Кудеяра к еще одной двери в стене, противоположной входу, и набрал код, нажимая на кнопки — дверь сдвинулась в сторону, и они зашли в лабораторию.

С одной стороны этого небольшого, скромно меблированного помещения стояла койка, обитая белым санифлексом, с другой находились конторка с приборами, экранами и прочим больничным оборудованием, а также застекленный шкаф, содержавший бутыли, склянки, коробки и справочники.

Базиль пересек лабораторию и раздвинул панель в стене — за ней, в озаренной бледно-голубым светом трубе, покоилось на висящих в воздухе носилках безвольное тело Максимилиана Герцога.

Базиль потирал руки: «Вот он, катализатор нашего крутого подъема! Надеюсь, что бедняге Герцогу этот процесс тоже окажется полезен».

Они сняли Герцога с носилок и уложили его на койку. Базиль ослабил стягивавшие пациента ремни, а Кудеяр полностью удалил их. «А теперь, — объявил Базиль, — перейдем к процедуре как таковой. В каком-то смысле она…» Базиль помолчал, выбирая слова: «Что ж, точнее всего ее можно определить, как нападение на первоисточник синдрома».

Базиль распрямил тяжелый торс Максимилиана Герцога, поправил положение его рук и ног. После инъекции седативного препарата выражение напряженного отчаяния на лице Герцога чуть смягчилось, он слегка расслабился. Базиль зашел за конторку и повернул несколько переключателей на приборной панели, после чего вернулся к пациенту и прижал к его широкой груди металлический цилиндр. На экране мелькнули огоньки, под ними появилось число «38».