Здравко Сребров - Роман одного открытия

Асен Белинов снова сделал паузу.

Одно несомненно: гормон утопин беспредельно стимулирует творческие дарования человека.

Аудитория затаила дыхание, покоренная напряженным и странным докладом. Шарлатан или волшебник? Новый гений науки или умалишенный?

Пламенные слова опьяняли молодежь, как крепкое вино.

Все напряженно слушали. Все ли понимали? Все ли принимали? Может быть нет. Но большинство чувствовало, что среди них появилось нечто огромное и сильное, всеобъятное, которое их несет, поднимает к новым небесам. В громадное большинство, может быть, уже проникала внутренняя сила, мелодия какой-то новой, неугасимой истины.

Что именно говорил Белинов, что было правда, а что парадокс — кажется у всех, даже у скептиков, обыденное, критическое мышление было побеждено глубоким светом, вытекавшим толчками и растапливающим все сомнения и недоумения.

Особенно молодые люди чувствовали, что растут в новой вере. Вера в чудо, которое превышает обыкновенный стиль жизни. Чудо радостное, обещающее что-то другое, что-то большее, несущее свет, надежду в мрачный, нерадостный день человека…

Белинов бессознательно потер рукой лоб, словно приводя в порядок накопившиеся мысли. Он перебрал разбросанные на кафедре заметки и начал тихим голосом, как будто хотел поведать какую-то тайну:

— Я хотел бы перед вами проделать небольшой опыт, чтобы не быть голословным…

Аудитория насторожилась.

— Я хочу одному из вас, кто бы пожелал подвергнуться опыту сделать совсем легкое и безболезненное впрыскивание неполной дозы — одной сотой целой дозы. Что касается стимуляции, то она может быть достигнута только в лабораторной обстановке и отнимет гораздо больше времени, при сложном контроле со стороны ученых специалистов и измерительных приборов, которыми, к сожалению, в настоящее время мы не располагаем. Но я должен предупредить: мой биосок утопин вполне специализированный. Он стимулирует только художественно-творческие способности у человека. Вот, в конце концов, как биохимия создает большое искусство и литературу лабораторным путем, после того как естественным биологическим способом в наше время это стало столь невозможно, — усмехнулся Белинов.

— Как же проявит себя подопытный:

Как художник?

Поэт?

Артист?

Музыкант?

Наука пока еще не может давать точных предсказаний. С достоверностью можно только сказать: подвергнутый действию утопина откроет вам виды на новые, неведомые миры (как они всем нам сейчас нужны!). Достоверность моего утверждения (тут нет никакого очковтирательства) я гарантирую ценой собственной жизни.

В аудитории на минуту наступило смущение. Большинство как будто не поняло о чем идет речь. Пронесся шепот, быстро утихший. Наступила напряженная тишина. Никто не отдавал себе отчета в том, что может произойти дальше.

Вдруг аудитория вздрогнула, словно по ней пробежала искра электрического тока. Все глаза повернулись в одном направлении.

— Я хотел бы подвергнуться опыту, — раздался из задних рядов высокий, но немного сипловатый голос…

Там, ярко освещенный электрическим светом, стоял черноволосый молодой человек с матовым цветом лица и слегка иронически улыбался.

— Я желал бы испытать на себе действие вашего утопина, — немного тише повторил он.

— Пожалуйте.

Молодой человек решительно прошел между рядами. У него были широкие плечи и резкие движения. Голову держал гордо. Свет мягко падал на его густые волосы. В глазах светилась спокойная решительность. Красиво очерченные губы готовы улыбнуться.

В передних рядах послышался шепот:

— Красивый парень…

— Яркий фракийский тип, — пробормотал маленький плешивый человечек над плечом сидящей перед ним дамы.

— Что с ним будут делать, боже мой? — так же шепотом воскликнула дама.

Молодой человек уже поднялся на возвышение.

Белинов подошел к нему, пожал руку и любезным тоном попросил сообщить краткие биографические данные о себе, а также назвать и свою профессию.

— Я лесничий в Родопских горах. Окончил лесной факультет Агрономического Института. Сначала учился в Загребе. Закончил тут в столице.

27 лет. Холостой…

У отца был винный склад в провинциальном винодельческом центре…

Искусством не занимаюсь…

Люблю охоту.

Мой лучший друг ружье. Для меня самая лучшая музыка — выстрелы.

Серьезно не болел.

Был ли я влюблен? — Тут молодой человек немного смущенно улыбнулся. Но нахмурил брови и взял себя в руки. На этот вопрос я предпочел бы не отвечать…