Артур Кларк - Венера Прайм

Прошедший весь круговой маршрут, длина которого составляла около четырех километров, увидел бы восемь поразительно разных пейзажей, созданных выдающимся мастером ландшафтного дизайна Сено Сато.

Вот Киото, остроконечный замок, галька, искривленные сосны. — Воспоминание о его далекой родине.

Вот Самарканд, его арабесковые павильоны из инкрустированного голубого камня, отражающиеся в благоухающих бассейнах, ветви тамариска.

Далее Киев, — голые березы, голубые луковичные купола над замерзшим каналом, по которому кружат два конькобежца. Снег под ногами.

Снег под ногами превращается в песок: и вот он Сфинкс, в саду из голых красных камней.

Вверх по этой каменистой тропе, мимо цветущей сливы, к семиэтажной каменной пагоде с позолоченными навершиями.

Сквозь эти желтые листья проступает пруд с лодками Центрального парка Нью‑Йорка, заполненный игрушечными шхунами.

Далее проход из молчаливых болиголовов ведет в Ванкувер, где мокрые кедры, тотемные столбы и зеленеющие горгульи.

И под этими капающими древовидными папоротниками к болотам легендарной, вымышленной Венеры, с замечательной коллекцией плотоядных растений, сверкающих в вечном дожде.

Климатом всего этого многообразия управляет специальная установка

По обе стороны великолепных садов, параллельными поясами, располагались, Елисейские поля, Красная площадь, Пятая Авеню и главная улица Порт‑Геспера — магазины, галереи, чайные лавки, торговцы коврами, рестораны пятнадцати различных этнических групп, рыбные рынки (специализировались на выращивании леща), фруктовые и овощные рынки, цветочные киоски, храмы, мечети, синагоги, церкви, кабаре, центр искусств. Улицы забитые покупателями и лоточниками, жонглерами и бродячими музыкантами, людьми, одетыми в яркие металлы и пластмассы и их собственную раскрашенную кожу.

Все это великолепие было разделено переборками на отсеки. Переборки, не бросающиеся в глаза, прозрачные или хорошо замаскированные, были снабжены дверями, автоматически закрывающимися при нарушении герметичности отсека, когда давление падало ниже допустимого значения.

Сады Сато привлекали богатых туристов со всей Солнечной системы. Чему местные торговцы были конечно рады.

Аттракционы, галереи и музеи редко посещалась местным народом. Все диковинки становятся знакомым после пятого или шестого визита и смертельно скучным после сотого. Каждая новинка — повод вновь посетить центр, вновь потратить там деньги. Каждая новинка приносит деньги.

Винсент Дарлингтон был в ярости.

Он бродил по эффектно безвкусному главному залу Гесперского музея, бесцельно поправляя картины в богато украшенных рамах, постоянно возвращаясь к специально изготовленному пьедесталу, где в золоченой раме должно было красоваться его новое приобретение. Никто, входя в музей, не мог его не заметить. Окно рядом с витражным стеклом придавало пьедесталу вид церковного алтаря. Но сейчас там ничего не было и он не собирался открывать музей, пока его сокровище не будет благополучно возведено на трон.

А ведь так все хорошо было задумано. Он пригласил на церемонию открытия человека, который, скорее всего, притащит за собой эту Сильвестр и она все‑таки придет, и он увидит зависть на ее лице…

Но теперь все пошло наперекосяк. Или, по крайней мере, откладывалось.

Сначала новость о том, что его приобретение не будет ему выдано до конца расследования.

А тут еще новость о том, что полиция задержала всех пассажиров «Гелиоса»! Что, во имя всего святого, может быть такого сложного в простой аварии в космосе? …

Он не выдержал — позвонил, попросил упростить процедуру, чтобы он мог быстрее получить самую ценную книгу за всю историю английского языка — и, честно говоря, если это была не самая ценная книга, то почему он был вынужден заплатить за нее такую возмутительную сумму? Да еще из собственного кармана, который не был, скажем так, бездонным …

Он заплатил деньги за эту чертову книгу. Во Вселенной осталось всего два ее экземпляра — один в Библиотеке Конгресса Соединенных Штатов Америки, второй в музее Порт‑Геспера, музея, который принадлежал ему. И он купил книгу по одной причине — чтобы унизить эту женщину, так его публично унизившую, а ведь когда‑то она была его подругой.

Он должен был просто сказать «скатертью дорога» этой маленькой шлюшке. Но она была так хороша, и Дарлингтон не нашел ей замену на станции — этой банке из‑под сардин в космосе.