Артур Кларк - Венера Прайм

Курчавые рыжие волосы бармена поразили ее. Это быстро прошло — у него была курчавая борода.

— Что будет, леди?

— Стакан красного вина. У тебя есть что‑нибудь приличное поесть? Я умираю с голоду.

— Обычная для автошефа дрянь.

— Черт… тогда чизбургер. Средний. Со всем, что к нему полагается, и картофель фри.

Бармен подошел к покрытому жирными пятнами пульту из нержавеющей стали за стойкой и нажал четыре кнопки. Взял стакан с верхней полки и, вставив в него шланг, наполнил стакан шипучим вином цвета клюквенного сока.

На обратном пути он достал гамбургер и картошку фри из пасти стального автошефа, взял обе тарелки широкой, как лопата, правой рукой, и поставил все это на барную стойку перед Спартой.

— Сорок три доллара. Оплата любая.

Она расплатилась карточкой, гадая, кто из женщин в таверне оплачивает ее ужин, и положила карточку перед собой. Бармен, плотник и другие мужчины за стойкой, по‑видимому, закончили разговор; все они молча смотрели на Спарту, пока она ела.

Ощущения обоняния, вкуса, жевания, глотания почти перегружали ее нетерпеливые внутренние системы. Свернувшийся жир, обуглившийся сахар, уже наполовину переваренные белки были одновременно отчаянно желанными и тошнотворными в своем богатстве. На несколько минут голод подавил отвращение.

Закончила есть. — Но не поднимала глаз, пока не слизнула с пальцев последнюю каплю жира.

Она вновь посмотрела на плотника, одаривая его тем же взглядом, не обращая внимания на чернобородого мужчину позади него, который смотрел на нее с восхищением, широко раскрыв глаза.

— Я вас откуда‑то знаю, — сказал плотник.

— Я никогда в жизни тебя не видела.

— Нет, я тебя знаю. Разве ты не была одной из них сегодня утром на «Облачном Ранчо»?

— Не упоминай при мне это место. Я никогда не хочу, чтобы это место упоминалось в моем присутствии, пока я жива.

— Значит, ты была там, наверху.

Он удовлетворенно кивнул и многозначительно посмотрел на бармена. Его бородатый приятель тоже многозначительно посмотрел на бармена, но что это означало, оставалось для всех загадкой. Плотник снова повернулся к Спарте, медленно оглядывая ее с головы до ног.

— Я сразу понял, что это ты, по тому, как ты на меня смотрела. Конечно, ты уже не выглядишь так, как раньше.

— А как бы ты выглядел, если бы полдня шел по снегу?

Она дернула себя за прядь спутанных каштановых волос, как будто он обидел ее.

— Никто не захотел тебя подвезти?

Спарта пожала плечами и уставилась прямо перед собой, делая вид, что пьет мерзкое вино.

— Получила по башке? — Продолжал допытываться он.

— Ты что, вонючий психиатр? — прорычала она. — Я играю на скрипке. Когда кто‑то нанимает меня играть на скрипке, я ожидаю, что буду играть на скрипке и точка. Откуда мне было знать, что это не нормальные люди, а подонки?

— Леди, поймите меня правильно. — Плотник провел рукой по своим спутанным светлым волосам. — Я думал что, все здесь знают, что там не просто музыкальный салон.

— Я не из здешних мест.

— Да. — Он задумчиво потягивал пиво. Как и его приятель. — Хорошо… извиняюсь.

Какое‑то время все они молча смотрели на свои стаканы — школа философов, погруженных в глубокое раздумье. Бармен рассеянно водил по барной стойке тряпкой.

— А ты откуда родом? — поинтересовался плотник.

— Там, на востоке. И мне бы очень хотелось вернуться туда сейчас. Скажи мне, что через десять минут отсюда будет автобус, и я буду счастлива.

Бородатый парень позади плотника рассмеялся над этим, но плотник не стал этого делать. — Здесь нет никаких автобусов.

— Неудивительно.

— Не пойми меня неправильно, но сегодня вечером я еду в Боулдер. Там ходит автобус.

— Я же сказала, что ты меня порадуешь.

— Конечно, леди.

Он был достаточно скромным, но он был мужчиной и, естественно, на что‑то надеялся, но он был из тех, кто видит в женщине человека, и поэтому ее флирт удался, а закончился в конце концов тем, что плотник довез ее на своем фургоне до самого Денверского шаттлпорта, расположенного почти в сотне миль отсюда. Он не доставил ей никаких хлопот во время семидесятиминутной поездки и весело расстался, крепко пожав ей руку.

Спарта вошла в здание терминала и радостно плюхнулась в ближайшее кресло из хромированного и черного пластика, стоявшее в оживленном вестибюле. Для нее шум, мигающая неоновая реклама, сверкающие рекламные щиты видеоплат, и рассеянный зеленый свет, отражающийся от каждой отражающей поверхности, были успокаивающими.