Роберт Силверберг - И рушатся стены [сборник]

— Погляди на меня, — велел телепат.

У Мейсона в голове возник план действий. Он решил броситься на телепата и убить его, если получится. Леврон Кларго, разумеется, убьет его потом, но это уже не имело значения. Мейсон понял, что если инопланетяне изучат тайну телепатической связи, это будет иметь катастрофические последствия для Земли.

— Гляди мне в глаза, — велел инопланетянин.

Мейсон подготовился к броску.

Не делай этого, прошептал у него в голове голос Клон Дарра.

Это ты, Клон?

Да. Мутант расслабился и отпустил меня. Не бросайся на него, как ты собираешься сделать. Пусть он начнет исследовать тебя .

Зачем? — спросил Мейсон.

Он был полон подозрений: телепатический голос Клон Дарра уже однажды одурачил его.

Два связанных между собой разума сильнее, чем один, Рик. А мы связаны .

Мейсон все понял. Он медленно поднял голову и уставился в гипнотические глаза инопланетянина-телепата.

Он почувствовал, как разум телепата начинает проникать ему в голову. Странные усики-мысли зашевелились в его черепе. Он задержал дыхание, ожидая и теперь понимая, что Клон Дарра сказал правду.

— Нашел что-нибудь? — спросил глава безопасности.

— Еще немного, — ответил телепат. — Он все еще немного сопротивляется. Я...

И тут Мейсон нанес удар.

Его разум, поддержанный силой Клон Дарра, злобно набросился на разум мутанта. Телепатический кулак нанес удар по барьеру телепата. Мордаргианин отшатнулся, взмахнув руками.

Бей его снова! Торжествующе протелепортировал Мейсон Клон Дарру, и венерианин ответил.

Вдвоем они напали на разум телепата.

— Что происходит, Сенибро? — спросил глава безопасности.

— Я... Я... — пробормотал телепат.

Затем он зашатался, теряя равновесие.

Агенты Солнечной системы нанесли ему еще один, заключительный телепатический удар, сжигая чувствительный разум мутанта.

— Сенибро! Сенибро! — взревел глава безопасности, и его рука метнулась к бластеру.

Но Мейсон легко блокировал его неуклюжее движение. Скорость мысли бесконечна. Мейсон и венерианин, действуя совместно, легко остановили мордаргианина.

Бластер упал на пол.

— Обращайся с ним бережно, — вслух сказал Мейсон своему партнеру. — Он еще понадобится нам, чтобы выйти из дворца.

— Ты прав.

Они вдвоем сковали инопланетянина гипнотическими путами — он должен вывести их обоих из дворца. Затем Мейсон любопытства ради исследовал память мордаргианина.

Урожай оказался богатым. В голове главы безопасности хранились все секретные военные планы Мордарга. Мейсон старательно запомнил их.

Затем он освободил венерианина. Клон Дарра благодарно улыбнулся.

— Я боялся, что ты никогда не доберешься до меня, — сказал он. — После того как меня поймали, я думал, что с нами обоими покончено. Но мы одурачили их.

Мейсон кивнул.

— Мы по-прежнему отличная команда, Клон Дарра. Время от времени ведем себя немного небрежно, но кто будет возражать, пока мы приносим домой то, ради чего нас послали сюда. — И он повернулся к оцепенело стоящему мордаргианину. — Пошли, Леврон Кларго.

Когда корабль вылетел с Мордарга, они послали сообщение по субрадио.

Миссия завершена успешно!

Rescue mission, (Imagination, 1957 № 12).

На сцене «Трансконтинентального Телевидео» за пять минут до начала репетиции как всегда царил хаос. Взад-вперед носился технический персонал, дико размахивая в воздухе листками с условными обозначениями и выкрикивая друг другу загадочные инструкции. Раскатывали тележки с камерами для пробного прогона. Напряженные, взволнованные актеры собрались в центре павильона звукозаписи, судорожно бормоча свои реплики и думая о том, достаточно ли они вкладывают в эти слова душу.

Лишь один человек был спокоен. Джон Эмори спокойно стоял в левом конце студии, прислонившись к стреле камеры и держа сценарий, нелепо свисающий из его руки. Возле него стоял режиссерский стул, хрупкий, плетеный, обтянутый красной тканью, на которой было аккуратно вышито желтым «мистер Джон Эмори», но Эмори предпочел стоять. Это был высокий, широкоплечий человек тридцати четырех лет, с ранней сединой, глубоко посаженными, серьезными, темными глазами и смелыми, выдающимися чертами лица. Он был лучшим режиссером, который когда-либо работал на «Трансконтинентальном Телевидео», и сейчас холодно и спокойно наблюдал за творившимся вокруг него хаосом, ненавидя все это, но скрывая свою ненависть.