Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 06

— Вот тут произошло одно преступление, — тихо сказал следователь, но голос его так звучно отдался в двух местах странной залы, что все невольно вздрогнули.

Однако следователь продолжал, обращаясь к Крушинскому:

— Тут мы нашли женщину без головы, а там, налево, через три комнаты, — труп старика в постели. Вот видите — кровавое пятно на паркете!.. Это было тут…

Крушинский отвернулся: следы крови издавали зловоние. Он огляделся и увидел, что старинная дорогая мебель, стоявшая вдоль стен, беспорядочно сдвинута с места, а некоторые стулья и одно кресло даже опрокинуты.

Он обратил на это внимание следователя. Тот ответил, что это уже занесено в протокол осмотра обстановки преступления.

— Но что удивительнее всего — даже картины сдвинуты с места. Тут кто-то хозяйничал, и даже, кажется, после последнего осмотра. Это еще удивительнее, потому что все выходы и входы были крепко заперты и полиции вменено в обязанность следить за этим домом. Да, это странно, — повторил следователь и задумчиво потер лоб.

Крушинский оглядывал залу. С каждым поворотом фонаря в руке агента перед ним открывались новые детали этого странного жилища. Он увидел на куполе лепного амура, держащего обеими руками цепь тяжелой бронзовой люстры.

Напряжение на лице мифологического мальчугана было так реально, что вызывало невольную улыбку и наводило на мысль о значительной художественной ценности этого орнамента. Но более всего привлекла внимание молодого графа брошенная на крышке старинных клавикордов мандолина.

«Кто играл на ней? — подумал он. — Конечно, не старый же ростовщик. Неужели она, эта таинственная девушка?»

Он сообщил о своих наблюдениях следователю, тот ответил, что принял уже это к сведению. Потом все направились в двери налево и очутились в громадной гостиной, дорогая, крытая желтым шелком мебель которой была так ветха, что, казалось, от одного прикосновения могла рассыпаться.

Пол устилал толстый ковер, из которого при каждом шаге поднимались целые клубы пыли, издававшей какой-то особенный запах. За этой гостиной следовала комната, в которой на мозаичном полу валялся один соломенный трехногий стул и больше не было ни одного предмета, кроме какой-то косынки, сунутой в угол.

Это был обрывок дорогой старинной шали, одной из тех, какие, несмотря на громадные размеры, могут быть продернуты в обручальное кольцо. Следующей комнатой была спальня старика, а рядом с нею маленькая светелка с одинокой кроватью и несколькими деталями женского туалета, висевшими по стенам.

— Кстати о мандолине! — сказал следователь. — Поглядите!

И, выдвинув ящик простого деревянного стола, какие ставят в кухнях, он вынул из него свернутый в кольцо пучок струн.

— Артистка, очевидно, помещалась в этой комнате, и теперь ясно, что она не могла быть простой служанкой у старика, в особенности после того, как вы подтвердили сходство ее с лицом покойного…

— Да, да… — сказал дрогнувшим голосом Крушинский, пристально вглядываясь во все предметы, находящиеся в комнате, — да… та была не та!..

— Убийство, как видите, произошло ночью, потому что постель смята и раскидана… Ба! — воскликнул он вдруг. — Да и тут кто-то хозяйничал после последнего осмотра… Смотрите, в протоколе значится, что подушка валялась на полу, а теперь она находится на постели. Вы помните, господин Киркин, — обратился он к одному из агентов с умным, наголо бритым лицом, похожим на лицо одного из знаменитых артистов. — Вы помните, мы оставили подушку на полу?..

— Да, — задумчиво ответил Киркин, — она была на полу, и мы ушли, не трогая ее. Я это хорошо запомнил…

— Странно! — сказал следователь. — Придется, кажется, отправившись любоваться на привидение, писать совершенно новый протокол.

Трое агентов в это время вышли из соседней комнаты и заявили, что множество вещей в ней тоже переменили свои места. Так, например, шкаф в стене, из которого, очевидно, и выкрадены все богатства старика, вновь открыт и нижняя доска проломлена, чего раньше не было.

Наконец, постель старика измята совершенно иначе, чем это было прежде. Как будто кто-то тяжелый и плотный сидел на краю ее.

Все перешли в соседнюю комнату, кроме Крушинского. Он видел, как они нагибались, оглядывая постель, как ползали на коленях, слышал, как несколько агентов удалились проверить, целы ли запоры на входах, он все стоял, неподвижно вглядываясь в простую, но для него очень значительную вещь.

В углу над образом была приколота роза. Засохший цветок был обернут в черный креп. «Что это, эмблема или осталось на память после чего-нибудь?» — грустные мысли молодого человека до того привязались к этому цветку, что он забыл, где он и почему.