Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 06

Он промяукал четыре раза и смолк. Баклага басом сделал то же (у Серьги это вышло бы гораздо ближе к натуре); Тогда скрипнула калитка и пропустила их во двор. Все трое тихо пошли к дверям сеней и скрылись в их черном жерле.

— Что, Иван Трофимович тут? — спросил шепотом Серьга.

— Тут, — хрипло ответил кто-то, откашлялся и сплюнул.

Пройдя темный коридор, все трое поднялись по лестнице, и вскоре открылась дверь в ярко освещенную комнату. В ней в густых клубах табачного дыма блестели четыре лампы и весело трещал камин. За большим столом, уставленным пивными бутылками, сидели пятеро, из которых только двое бросались в глаза.

Прямо против двери сидел белокурый человек лет сорока, с волосами, гладко причесанными на две половины и стриженными в кружок. Он имел острые серые глаза, то смеющиеся, почти добродушные, то загорающиеся такими недобрыми искрами, что в них страшно было и заглядывать. Сочетание толстого носа и очень толстых губ делало лицо немного странным, хотя и не лишенным приятности.

Одет он был в обыкновенное купеческое пальто, сюртук, и на пухлой руке его, выхоленной и белой, как рука женщины, блестело обручальное кольцо. В этой руке, вытянутой по столу, он задумчиво вертел какую-то серебряную монету, то пуская ее волчком, то просто перевертывая с боку на бок. При входе двух новых лиц он поднял голову, видимо ранее опущенную в задумчивости, и строго сдвинул брови.

Это был Иван Трофимович, тот самый, о котором шла беседа между Баклагой и Серьгой. Рядом с ним сидел Митька Филин. Он был действительно схож с филином, весь заросший волосами, очень похожими на перья. Лба у него, казалось, совсем не было, а волосы начинались прямо от бровей… Затем, среди путаницы усов, бороды и бакенбард далеко отстоял крючковатый нос и зловеще блуждали огромные, совершенно круглые глаза.

На таком лице, конечно, трудно было искать какое-либо выражение, оно все было сконцентрировано в глазах, и глаза были поистине ужасны. В особенности теперь, когда хмель от выпитых водки и пива окончательно отнял у них все человеческое.

— Ивану Трофимовичу! — поклонился Серьга.

— Ивану Трофимовичу! — как эхо повторил Баклага.

Тот только кивнул и, не раздвигая бровей, опять пустил волчком монету. Новые посетители сели. Некоторое время царило молчание.

— Дай им водки, Степан! — обратился Иван Трофимович к человеку, который ввел их сюда. — На мой счет запишешь!

— Слушаю, Иван Трофимович, — подобострастно ответил тот и вышел.

Опять тишина.

— Ну что? — поднял вдруг голову Иван Трофимович.

— Да мы у вашей милости хотели спросить, — не без язвительности ответил Серьга, и рысьи глазки его не то засмеялись, не то злобно засверкали.

— А что у меня спрашивать? — приосанившись, ответил Иван Трофимович и так взглянул на Серьгу, что тот, и без того крохотный, чуть не сделался меньше котенка. — Что у меня спрашивать? Я тут сам в убыток попал… Филину дал, тебе дал, Баклаге дал, а за что?

— А кто же головку отрезал, как не я! — отозвался Серьга. Иван Трофимович повел бровями.

— Ну что же… Ты и получил! Вещей всего-навсего на менее двух тысяч рублей нашлось… Деньгами сорок копеек нашли, а больше нет…

— А ты же говорил про миллионы, — буркнул Баклага.

— Мало ли что!.. Должны быть, а коли не знаешь, где спрятаны… кто их найдет… Опять же какая-то нечисть в доме… Я хоть и не верю, а все жутко, да и дворник следит… Что же? Я разве запрещаю… Идите, шарьте там, только ежели кто в лапы к свистулям [1] Полицейские. Вероятно, прозваны так за ношение свистка. (Здесь и далее примеч. автора.) попадет — не моя вина, я не ответчик…

— Да кто же пойдет? — отозвался Серьга.

И опять в его голосе послышалось ехидство.

— То-то и дело-то! — ответил Иван Трофимович, еще мрачнее взглянув на Серьгу. — То-то и дело!

Серьга опустил голову, но исподлобья все-таки проговорил: — А пошукать надо!..

— Иди шукай!..

— А вы что же, Иван Трофимович?..

— Я не дурак, чтобы шукать в пустом месте.

— А миллионы-то где же?..

Иван Трофимович вдруг побагровел.

— Молчи, козявка! — хлопнул он по столу так, что средняя доска дала трещину. — К чему ты мне это говоришь, клоп раздавленный?.. А вы, братцы, знайте вот что. Иван Трофимович — не такой человек… Ваше дело сделано… и спасибо вам!.. Дело было большое, да я и теперь не теряю надежды: деньги где-нибудь да должны быть у старика… Я сам буду их шукать по ночам… Я ведь ни чертей, ни виденьев не боюсь…