Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

– Твои слова истинны, – произнёс я, приближая шаг за шагом к нему моё последнее тело, – я действовал во многом неосознанно, поэтому так далеко отпускал инерциальную память этого тела. Но всё ушло. И теперь только Я здесь.

– А те големы, что на нас напали, вовсе и не были бегунами, – догадался мой собеседник. Он дрожал, несмотря на жар, пыщащий в этом цехе. – Это тела здешних рабочих, погибших после войны, отсюда и эти клейма-символы районов Машины.

– Всё верно.

Хозяин Луны закрыл крышку часов. Осторожно убрал их в карман, приняв контроль над ними, и заключил:

– Доброго вам дня, Хозяин Гор, я думаю, что на этом наше первое знакомство можно считать завершённым.

Он направился было назад, легко сбив меня с контроля над телом рыжей девушки и подняв её на руки, нежно прижав к себе.

– Так что же с Луной? – спросил его я, обнажая в каждом гласном звуке широко перепачканные кровью и мелким пеплом зубы. Мелким пеплом, налетевшим в открытый рот мертвеца. – Ты хотел, чтобы Луна стала свободной от мира, разве нет? Тебе нужен частичный контроль над Хозяином Мира, но ты врал о своих мотивах.

– Мои мотивы вас не касаются, мастер Гор.

– Ты хочешь Луне собственный Зал Творения. Собственный доступ к Хаосу, бесконечный источник первородного вещества. Так ты сможешь сделать Луну вторым миром. А себя – Хозяином второго мира.

– Я хотел, но передумал. Я не отдам ради этого тебе свою дочь. Живое существо, которое я создал. Я защищаю её, и я её храню. Не меньше Луны. Ты отнял у меня Риррита, и на этом остановишься. Больше ничего ты, отняв у Меня, не приобретёшь Себе.

– Но я не желаю и не желал твоей дочери, – улыбнулся я. – Не она принесла мне весть о гибели мира и о его слезах. А ты. Войди в союз со Мной, и Ты получишь всё, ради чего сюда пришёл, а я снова обрету сознание.

– Ты не можешь. Ты умер. Твоё сознание – просто эхо, – картонно улыбнулся Хозяин Луны, баюкая в руках тело дочери. – Его больше нет.

– Да. Но если ты заключишь со мной союз, то мы оба перестанем существовать. Мы сольёмся. Станем единым демоном. И он сможет диктовать свои условия Храму. Его уже нельзя будет контролировать с помощью любви к смертной женщине, будь то механоид или демон-призрак. Это – большее, чем ты желал получить, стремясь сюда.

– Этот демон станет свободным от любви, – согласился он со мной. – Он станет свободным от боли внутри. Так не должно быть. Я не позволю.

– Этого хочет Луна. Ради этого Ты здесь. Отпусти же Луну стать свободной. Отпустишь?!

Хозяин Луны посмотрел в провалы моих глаз и произнёс в последний раз, выбрав.

– Нет. Мёртвое должно остаться мёртвым. Старый мир должен перестать душить новый. Наше время прошло, Хозяин Гор. Прощайте теперь, – с этими словами он снова направился прочь.

– Остановись! – потребовал я.

Он развернулся. Выдержал взгляд моих пустых глазниц.

– Как глупо вышло-то, – тихо произнёс мастер Луны, ухмыльнувшись, – жила в миру женщина, которая могла полюбить переставшего чувствовать механоида. Но она умерла до того, как они встретились. Он влюбился в её труп, но умер до того, как она воскресла. И вот он теперь снова жив, другой, уже второй своей искоркой жизни… – Он крикнул в мои пустые глаза: – Ведь я чувствую, что где-то глубоко ты снова жив, Риррит! Но она…

– Не перестала его любить, отец, – произнесли губы женщины, которая снова жила. Она, произнеся эти слова, умолкла и перевела на меня взгляд. – Даже несмотря на то, что ты со мной сделал. Что вы оба сделали со мной.

Она протянула белые кисти, освобождаясь от объятий отца. Её слабые движения разнимали его руки так, словно он не мог противиться ей.

– Не надо, моя девочка.

На самой кромке Первородного Огня она встала на ноги, прямо глядя туда, где у меня могла быть душа, если бы у демонов вовсе были души. Я остановил её. Я не хотел, чтобы она подходила или смотрела на меня.

– Ты – ничто и ничего не можешь предложить ни мне, ни миру. Тебе нечего Мне отдать!

– Ты никогда не представишь себе, как много могут отдать те, у кого ничего не осталось, – прошептала она.

Она не звала меня и не искала во мне ничего. Не искрилось надежды в спокойном взгляде, полном нежностью прежде, чем полнилось чем-то ещё.

И я не смог сдержаться.

Я поднял руку, чтобы… может быть, просто коснуться. Дотронуться до щеки, пусть мимолётно. Конечно, в последний раз. Даже если бы я хотел, то не смог бы противиться этому движению, потому что в нём содержалась что-то больше, чем Я сам. Что-то глубоко внутри мёртвого тела превозмогало мою волю. Оно требовало воскресить опять боль, прорваться из мрака забвения, чтобы обугленные культи рук пропустили через себя, подарили этой плоти ещё одно мгновение контакта с…