Генри Каттнер - Лучшее. Том 1. Робот-зазнайка

Он был достаточно порядочен, чтобы покраснеть. Ничего, за это он поставит Гэллегеру Бис выпивку.

— Специально?

— Вам нужен стереоэкран, на который можно смотреть с любой стороны и видеть изображение без искажений. И в цвете, естественно. Вот это он и есть.

Хоппер тяжело дышал. Гэллегер улыбнулся.

— Возьмите каркас куба и обтяните его этим проводом. Потом сделайте со всех сторон экран из густой сетки и натяните побольше провода внутри куба. В конце концов образуется невидимый куб, целиком сделанный из этого провода. Теперь подавайте на него сигнал в ультрафиолете и получите цветовые узоры, зависящие от длины волны. Иными словами, изображение. Цветное и трехмерное, поскольку транслируется оно на невидимый куб. И кроме того, на него можно смотреть под любым углом, поскольку это не оптическая иллюзия, а настоящее трехмерное изображение. Ясно ли?

— Да... — слабым голосом произнес Хоппер. — Почему... почему вы не сказали мне раньше?

Гэллегер предпочел сменить тему разговора:

— Командор Уолл, мне нужна охрана. Некий бандит по имени Макс Кафф пытался прибрать к рукам эту машину. Его люди похитили меня сегодня и...

— Препятствование выполнению правительственного задания? — зловеще вопросил Уолл. — Знаю я этих мелких политиканов. Макс Кафф больше не будет вам мешать... Можно позвонить?

Смейт расплылся в улыбке при мысли, что Кафф получит по лапам. Гэллегер встретился с ним взглядом, подмигнул и предложил всем гостям выпить. На этот раз не отказался даже командор. Закончив разговор, он повернулся и принял стакан от Нарцисса.

— Ваша лаборатория будет охраняться, — сообщил он Гэллегеру. — Больше неприятностей не будет.

Уолл выпил и пожал конструктору руку.

— Я должен обо всем доложить. Удачи вам и огромное спасибо. Мы позвоним вам завтра.

Он вышел, пропустив вперед обоих полицейских.

— Я должен перед вами извиниться, — сказал Хоппер и осушил свой стакан. — Что было, то прошло, верно, старина?

— Да ладно уж, — сказал Гэллегер. — Но вы должны мне деньги.

— Тренч вышлет чек. И... гм... и... — Слова застряли у него в горле.

— Что случилось?

— Ничего... — просипел Хоппер, медленно зеленея. — Немного воздуха... о-о!.

Дверь за Хоппером захлопнулась. Гэллегер и Смейт удивленно переглянулись.

— Странно, — заметил Смейт.

— Может, он вспомнил что-то срочное? — предположил Гэллегер. — Неисповедимы пути господни.

— Я вижу, Хоппер уже исчез, — сказал Нарцисс, появляясь с новой порцией выпивки.

— Да. А что такое?

— Я предвидел, что так и будет, потому что налил ему чистого спирта, — объяснил робот. — Он ни разу не взглянул на меня. Я не заносчив, но человек, настолько невосприимчивый к красоте, заслужил урок. А теперь не мешайте мне. Я пойду на кухню танцевать, а вы можете поупражняться с органом. Если захотите, приходите полюбоваться на меня.

И Нарцисс покинул лабораторию, жужжа всеми своими внутренностями. Гэллегер вздохнул.

— Вот так всегда, — сказал он.

— Что именно?

— Да все. Я получаю заказ на три совершенно разные вещи, надираюсь и делаю нечто, решающее все три проблемы. Мое подсознание идет по пути наименьшего сопротивления, но, к сожалению, когда я трезвею, путь этот становится для меня слишком сложен.

— А зачем трезветь? — спросил Смейт, попадая точно в десятку. — Как действует ваш орган?

Гэллегер показал ему.

— Я ужасно себя чувствую, — пожаловался он. — Мне нужна неделя сна или...

— Или что?

— Выпивка. Наливай. Знаешь, меня беспокоит еще одно.

— Что именно?

— Почему эта машина, когда работает, поет "Больницу Святого Джекоба"?

— Это хорошая песня, — сказал Смейт.

— Верно, но мое подсознание всегда действует логично. Конечно, это логика безумца, но...

— Наливай, — ответил Смейт.

Гэллегер расслабился, ему делалось все лучше и лучше. По телу расходилось приятное тепло, в банке были деньги, полиция отстала, Макс Кафф наверняка расплачивался за свои грехи, а тяжелый топот доказывал, что Нарцисс действительно танцует на кухне.

Было уже заполночь, когда Гэллегер поперхнулся выпивкой.

— Вспомнил! — воскликнул он.

— Чт-то? — удивленно спросил Смейт.

— Я хочу петь.

— Ну и что?

— Я хочу петь "Больницу Святого Джекоба".

— Ну так пой, — предложил Смейт.

— Но не один, — подчеркнул Гэллегер. — Я люблю ее петь, когда накачаюсь, но, по-моему, она лучше звучит дуэтом. А когда я работал над машиной, то был один.

— И?

— Видимо, я встроил в нее проигрыватель, — сказал Гэллегер, думая о безумных выходках Гэллегера Бис. — О боже! Эта машина делает четыре дела сразу: жрет землю, выпускает тяги для управления космическим кораблем, создает стереоскопический экран без искажений и поет со мной дуэтом. Удивительная штука!