А. Риддл - Война солнца [litres]

Артур смотрит, как Григорий уходит, затем продолжает тем же неторопливым, высокомерным тоном:

– Итак. О чем это мы? О да, представления. На Церере вы звали моего помощника Художником. Почему бы не назвать меня Артуром? Я старше примерно на шестьдесят тысяч лет, но у меня те же основы программирования.

– Что ты такое? «Сборщик»?

– Нет, «сборщик» – это отдельная сущность. В ситуациях, подобных нынешней, я обычно работаю независимо.

– Чего ты хочешь?

– Мы все еще хотим того же: излучение вашего Солнца.

– На это мы не согласны.

Артур улыбается злой, знающей улыбкой.

– Нет, конечно же, нет.

– Тогда почему мы разговариваем?

– Это переговоры.

– Переговоры о чем?

– О вашей капитуляции.

В столовой я обнаруживаю, что Мэдисон готовится к сегодняшнему уроку: дети школьного возраста уже начинают садиться за длинные столы.

Я хватаю ее за руку и практически вытаскиваю из комнаты.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Какого…

В коридоре я поворачиваюсь и смотрю на нее в упор.

– Ты сказала Фаулеру, что я беременна.

Она выпрямляется и дерзко поднимает подбородок.

– Да, это так.

– Я сказала тебе это по секрету.

Она изучает меня минуту, как будто приводя мысли в порядок.

– Другие родители говорили об экстремальном нормировании, – говорит она, глядя на меня. – Все за это. Я знала, что это произойдет на встрече руководства. Поэтому я должна была сказать Фаулеру. Я знала, что сама ты не скажешь – и будешь выступать за крайнее нормирование. Это наш лучший шанс, но тебе нужно питаться, Эм. Я расскажу всему бункеру, если понадобится. Ты можешь ненавидеть меня до конца моей жизни, но сейчас мы говорим о жизни твоего ребенка.

Я глубоко выдыхаю и смотрю в потолок, желая получить ответ из того котла эмоций, который циркулирует в моем разуме.

Как и в случае с Мэдисон последние тридцать с чем-то лет, я останавливаюсь на одном слове, произношу его и ухожу.

– Хорошо.

Я нахожу Фаулера за письменным столом в офисном уголке двухъярусных комнат, том же самом уголке, который Джеймс занимал перед тем, как уйти.

– Что вы делаете? – спрашиваю я, прислонившись к дверному проему.

– Пытаюсь выяснить, над чем работал Джеймс. Думал, что это может быть ключом к тому, что с ним случилось.

Он держит набросок, который мне кажется маленьким беспилотником с импровизированной буровой головкой на нем. Вокруг пометки и цифры – похоже, на санскрите – обрамляют древний рисунок.

– Для меня все это абракадабра, – говорит Фаулер. – Если бы Гарри был здесь, возможно, он смог бы понять, что здесь написано, но сейчас мы мало что можем с этим поделать.

В своей жизни я никогда не чувствовала себя настолько пойманной в ловушку, как сейчас. Даже когда МКС была разорвана на части и я оказалась в этом модуле, я все еще надеялась. Сейчас все воспринимается намного хуже. Может быть, дело в нехватке еды или в том факте, что мы буквально погребены в мире, который только что был разрушен. Мне кажется, что я смотрю в пропасть, и все, что я вижу, – это тупик. Если я чувствую это, значит, и другие тоже. Я тренировалась по таким сценариям и пережила некоторые из них за последние несколько лет. И мне интересно: достаточно ли я квалифицирована, способна ли что-то предпринять? Может быть, и так. Возможно, именно эту роль я могу сыграть здесь, и я думаю, что это так же важно, как то, что Джеймс делает на поверхности.

– Есть кое-что, что мы можем сделать.

Фаулер смотрит на меня.

– Джеймс явно столкнулся с какими-то проблемами на поверхности. У нас здесь наша собственная борьба.

– Которая заключается в…?

– В том, чтобы сохранить надежду.

Фаулер кивает с серьезным лицом.

– Если мы этого не сделаем, здесь все станет гораздо хуже. Мы уже голодны и напуганы.

Фаулер отводит взгляд.

– Мы выживем, – говорит он. Его слова звучат пусто, как будто он едва верит в них.

– Да. Но выживание – это не только быть живым. Речь идет о сохранении того, ради чего ты выживаешь. Это вы сказали мне час назад на кухне.

– Что ты предлагаешь?

– Вы когда-нибудь читали «Право первородства»?

Он щурится, как будто пытается вспомнить название.

– Книга по психологии? Конечно. Двадцать лет назад она была на пике популярности.

– Я хочу сформировать учебную группу для ее изучения.

– Зачем?

– Я думаю, она предлагает то, что нужно нам именно сейчас.

На его губах появляется легкая улыбка.