А. Риддл - Война солнца [litres]

– Где оно будет использоваться?

– Пока точно не знаю.

Он улыбается, как будто может легко распознавать ложь.

– Какова требуемая выходная мощность?

Когда я отвечаю ему, он с энтузиазмом кивает.

– Хорошо, Джеймс. Я с радостью сделаю для тебя это оружие.

Он неправильно понял, зачем оно мне нужно. Но так даже лучше, чем если бы он узнал правду.

В медицинском отсеке стазисные мешки детского размера уже лежат на койках в ожидании своих пассажиров.

– Не хочу, – говорит Элли.

Я присаживаюсь на корточки, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ты должна, милая.

– Почему?

– Потому что нам предстоит очень-очень длинное путешествие. Мешок поможет тебе заснуть и проспать всю долгую дорогу. Это такой специальный спальный мешок.

– Как долго?

– Для тебя это будет просто как моргнуть глазом. Ты ляжешь спать тут, а проснешься в нашем новом доме. Ты сможешь играть на улице и бегать среди деревьев, так, как ты видела по телевизору. – Я поворачиваюсь к Сэму. – Хочешь быть первым, здоровяк? Покажешь своей сестренке, что тут совершенно не о чем беспокоиться?

Сэм важно кивает, обнимает Эмму, Элли и меня, после чего забирается в мешок, трясясь от холода, а также, вероятно, от страха, но пытаясь сохранить самообладание.

После этого Элли следует его примеру без проблем.

Два дня спустя, находясь на стартовой площадке, мы с Эммой смотрим, как солдаты загружают Элли, Сэма и Карсона в капсулу. Мы стоим на пронизывающем холоде, наблюдая за выходом капсулы из вертикальной шахты. Она устремляется в небо, где ее уже ждет буксир, а потом «Иерихон».

Сейчас девять часов утра, но из-за темноты кажется, что стоит лунная ночь. На горизонте лучи солнечного света разбиваются о солнечные ячейки, плывя наружу, как жуткое северное сияние.

Лед громко хрустит под нашими ногами, когда мы возвращаемся в центр управления полетами. Ради наших детей мы с Эммой решили отправиться на корабль в отдельных капсулах. Если с кем-то произойдет катастрофа, у детей останется один из нас.

Я целую Эмму, прежде чем она забирается в мешок.

– Увидимся там, наверху, – шепчет она.

Я надеялся уйти последним. Что-то есть в том, чтобы быть последним человеком на Земле, но Брайтвелл и слышать ничего не хочет на этот счет.

Мы встроили в пусковой отсек роботизированную руку. Она способна запечатать последний стазисный мешок и загрузить его в последнюю капсулу, которая взлетит по заранее запрограммированному расписанию.

Когда Эмма уходит, я снова выхожу на улицу и смотрю на гряду белых холмов, купающихся в бледно-желтом и белом свете. Этот вид даже не похож на Землю. После сегодняшнего дня это место больше никогда не будет домом. К этому нужно привыкнуть.

– Сэр, – зовет меня Брайтвелл. – Вы готовы?

Не знаю, готов ли я. Я даже не знаю, готов ли кто-нибудь из нас. Но я поворачиваюсь и киваю ей в ответ, после чего захожу в здание стартового комплекса и навсегда покидаю Землю.

И снова Джеймс стоит надо мной, когда я просыпаюсь. Странно, но здесь, в маленьком медотсеке «Иерихона», мне теплее всего за долгое время. Наконец-то у нас есть энергия для нормального обогрева.

Оцепенение и помрачнение после выхода из стазиса проходит быстро, и я сосредотачиваюсь на комнате. Стены сделаны из твердых пластиковых деталей временных жилищ, белые и стерильные, они частично отражают яркие светодиоды на потолке. На МКС было крайне тесно. «Иерихон» лишь немногим лучше, и на то есть веская причина – Джеймсу и его команде нужен был каждый лишний объем для перевозки населения. Но медицинский отсек – необходимость.

Артур предоставил нам множество технологических инноваций, одной из которых была искусственная гравитация. Технология несовершенна. Я все еще чувствую странное ощущение, когда иду по белому полу, как будто на мне металлические ботинки, которые цепляются за магниты в полу. Но это лучше, чем плыть сквозь коридоры МКС или «Пакс».

Также здесь есть небольшой капитанский мостик размером примерно со спальню, которую я делила с Джеймсом в нашем доме в лагере № 7. Кажется, это было в другой жизни. Дюжина тесных рабочих мест и ширмы закрывают дальнюю стену.

Здесь весь наш командирский экипаж – Григорий, Мин и Идзуми.

Все, кроме Брайтвелл и шестерых ее солдат. Они в грузовом отсеке охраняют Артура.

На экране можно наблюдать Землю под нами. Если бы мы не знали, что планета там, то легко могли бы пропустить ее – настолько там темно. Наша планета сейчас почти полностью находится в тени солнечных ячеек. Мне вспоминается знаменитая фотография Земли как голубого мраморного шара, сделанная командой «Аполлона-17». Эта Земля сейчас мертва. В тусклом свете, огибающем солнечные элементы, я вижу только серые и белые облака, а также белые массивы суши, сверкающие под слабыми лучами света, падающими на них, и голубые океаны, которые медленно замерзают. Белый цвет от суши постепенно переходит на мелководье, превращая его в лед, а затем идет дальше на глубину.