А. Риддл - Война солнца [litres]

Увидев Эмму, Элли и Сэма, заключенных в эти мешки, я сосредоточился. Мы выиграем эту битву, или они никогда не проснутся.

Я останавливаюсь на командном посту достаточно долго, чтобы просмотреть трансляцию с камер наблюдения. Сейчас ночь, во вражеских лагерях все тихо и спокойно. Серебряные куполообразные палатки с солнечными батареями раскинулись вокруг транспортных средств, словно спрятавшиеся в снегу жуки.

– Отправь еще одного, – приказываю я одному из солдат, сидящему за консолью.

– Какой сектор, сэр?

– Вам выбирать, капрал.

Не имеет значения. Они все это услышат.

На верхнем левом экране появляется далекая вспышка.

Купольные шатры остаются неподвижными. Никто не выходит, чтобы посмотреть. Но я знаю, это многих разбудило, и они не рады.

Одетый в свое снаряжение для холодной погоды, я брожу по пустым залам склада. Здесь лишь несколько солдат, прячущих колонки в потолке, воздуховодах, а также любых других потайных уголках, которые они только смогут найти.

Когда я остаюсь один, я поворачиваю дверную ручку одной из квартир. Она ничем не примечательна во всех отношениях. Я выбрал ее наугад, но именно здесь начнется наш последний бой.

В гостиной Брайтвелл стоит в углу и смотрит на Артура. Он стоит у подвижного терминала и работает за ноутбуком, его пальцы молниеносно двигаются по клавиатуре.

– Было бы проще, если бы вы позволили мне подключиться без проводов, – говорит он.

– Ты знаешь, что мы не можем этого сделать, – отвечаю я.

Я киваю Брайтвелл, и она выходит из комнаты – ее смена окончилась.

Плюхнувшись на диван, я закрываю глаза и чувствую, как изнеможение просачивается в меня. Мне бы хотелось поспать несколько часов, но я не очень доверяю Артуру.

– Дела идут? – спрашиваю я его.

Он подходит к огромной дыре в земле.

– Идут.

В конце моей смены я сначала проверяю Григория, который бормочет что-то по-русски, работая над массивной бомбой. В качестве контейнера он использует большой резервуар для воды. Пол усыпан деталями, большинство из которых мне не знакомы.

– Нужно что-нибудь? – спрашиваю я.

Он закатывает глаза.

– Еда, сон, мир и покой.

– Еда и спокойствие – выполнимые условия. Со сном придется подождать. Мир не обсуждается.

Коллекция искусственных бомб Гарри и Мина похожа на разнообразные пиньяты в форме куба. Для изготовления разноцветных коробок они использовали все – от детских игрушек до деталей домов и кондиционеров.

– Они не красивые, – говорит Гарри, – но сработают.

– Только это и имеет значение.

Сейчас отапливаются лишь несколько секций склада: командный пункт, несколько лабораторий и домов, которые мы используем в качестве казарм, и лазарет, в котором находится руководство и их семьи. Когда я прихожу в лазарет, меня там ждут Алекс, Дэвид, Мэдисон и Эбби.

– Нас переведут в стазис сегодня вечером, – говорит Алекс.

– Я знаю. Мы должны это сделать, потому что без солнечного поля мы не сможем обогреть здание.

– Да, но у вас есть более масштабный план, не так ли, Джеймс?

Прежде чем я успеваю ответить, он добавляет:

– Мы хотим помочь.

Я качаю головой.

– Оставь это нам. Солдаты обучены для таких задач.

– Я не полезу в этот мешок и не оставлю тебя здесь, чтобы защищать нас. Дай мне что-нибудь сделать. Что угодно, Джеймс. Пожалуйста.

Какое-то мгновение я в задумчивости кусаю губу. Я точно знаю, что он чувствует, и если бы я был на его месте – сказал бы то же самое.

– Хорошо.

Один за другим части моего плана становятся на свои места.

Дни и ночи тянутся как вечность.

Чендлер и я обмениваемся колкостями по рации.

Наземные мины взрываются, как дедушкины часы, звенящие в начале каждого часа. Обе армии постоянно наготове, следят друг за другом через снежное поле битвы, обе сидят в вырытых окопах, всегда готовые к бою.

К счастью, банки, выпущенные из картофельных пушек, остановились после первоначальной атаки на солнечные батареи. Это позволило нам раскрыть панели на крыше и собрать энергию. Если нет, я не знаю, что бы мы делали. С очень небольшим коэффициентом безопасности у нас достаточно сил, чтобы закончить наши приготовления сегодня. После заката мы примем наш последний бой. Через десять часов мы будем жить или умрем.

Идзуми уговаривала меня поспать, настаивая на том, чтобы я принял снотворное. Но я не буду. Мне нужно, чтобы сегодня вечером мой разум был ясен. Любая ошибка может стать приговором для нас всех.