А холм был обнесен стеной! То, что я сначала принял за небо, было на самом деле нечто вроде большой золотой чаши, накрывающей нас. Золотая стена была сплошная и, поднимаясь вверх, сливалась с куполом над головой.
И тут проснулась Элеонора. Я вспомнил о Диринге. Так или иначе, это сделал с нами именно он. Загипнотизировал нас и привез сюда. Но куда это «сюда»?
Элеонора открыла глаза, увидела странное небо и, тихо вздохнув, потянулась ко мне. Я обнял ее, и некоторое время мы молчали, успокаиваясь от близости друг друга.
— Барни, — наконец сказала она, — что случилось?
— Последнее, что я помню, был Диринг, гипнотизирующий меня, — ответил я.
Ее карие глаза расширились, когда она увидела наш странный маленький мир.
— Но... Я не понимаю.
Оказалось, последним, что помнила Элеонора, был голос Диринга, велевший ей спать. Но что происходило до или после, ни она, ни я не могли себе представить.
— Мы не можем до сих пор быть в его доме, — сказал я. — Это очевидно.
Я поднялся и сорвал один из розовых плодов. Он был такой сочный и сладкий.
— Мы здесь единственные люди, — сказала Элеонора. — Может, пойдем и посмотрим наш личный мир.
Я кивнул в сторону стены.
— Начнем с нее?
Я специально не проявлял никакого волнения, понимая, что Элеонора может быть на грани истерики, и для этого было хорошее основание! Мы вместе спустились с холма и пошли по роще рядом с ручейком. Потом мы выпили из него воды и поняли, какая она сладкая.
Скопления разнообразных фруктов висели над нами, точно луны. Кроме того, золотое небо было неизменным и вечным. Это был Рай.
Но он был очень тихим. В ветвях не пели птицы. Не было ни малейших признаков насекомых. Вероятно, мы с Элеонорой были единственными живыми существами в этом раю.
Даже Адам и Ева не были такими одинокими!
Мы дошли до золотистой стены, и я изумленно уставился на нее. Стена была из какого-то вещества, гладкого, как пластик. Я протянул руку, чтобы коснуться ее, но рука погрузилась в стену, словно это был туман!
Все это было ненастоящим... Это была иллюзия. Внезапно я ощутил восторг. С криком я бросился вперед, прямо сквозь стену, и на мгновение ослеп от яркого солнечного света. Прохладный свежий ветерок дунул мне в лицо.
Склон, на котором я оказался, спускался в проход между зелеными деревьями — знакомыми, земными деревьями — к металлической ограде. За оградой была видна автомагистраль, по которой проносились машины.
— Все в порядке, Элеонора, — сказал я, оглядываясь.
Но Элеоноры там не было.
Меня пронзил страх. Я резко повернулся, но золотая стена исчезла. Я глядел на плоскую голую равнину, протянувшуюся на целый километр, прежде чем снова начинались деревья. И на этой равнине не было ничего!
— Элеонора! — закричал я, но изо рта у меня вырвался лишь хриплый шепот.
Спотыкаясь, я бросился вперед, и внезапно под ногами у меня оказалась мягкая трава. Небо снова было накрыто золотистой чашей. Впереди стоял холм, покрытый странными деревьями, а в моих объятиях оказалась Элеонора с мокрыми от слез щеками.
— Барни! Барни!
Позади меня опять была стена, золотистая, загадочная, закрывающая собой знакомый земной пейзаж.
— Сквозь стену можно пройти, — сказал я. — А невдалеке, ниже по склону, тянется шоссе. Идем.
Она покачала головой.
— Я не могу! Я увидела, как ты исчез в стене, и попыталась следовать за тобой, но не смогла!
Я ошеломленно покачал головой.
— Но если смог я...
Я опять проверил рукой стену. При этом Элеонора положила свою руку на мою. Бесполезно. Тогда я схватил руку Элеоноры и с силой толкнул ее вперед, сквозь стену. Но стена внезапно стала настоящей и твердой.
— Ты делаешь мне больно, — сказала Элеонора. — Это бесполезно, Барни. Я пыталась уже много раз...
Однако мы не сдались, пока не стало совершенно очевидно, что я могу пройти через эту стену, а она — нет. Обойдя вокруг стены с внутренней стороны, мы поняли, что это непроходимый барьер — но непроходимый только для Элеоноры.
И что дальше?
— Ты должен оставить меня, Барни, — сказала Элеонора. — И пойти за помощью. В полицию или куда-то еще.
— Оставить тебя здесь?
Я огляделся.
— Я буду здесь в безопасности. Здесь нет ничего, что могло бы причинить мне вред.
Это было правдой. Мы видели весь наш маленький личный мирок. Он был пуст. Еда и вода были здесь в изобилии. Не было ничего живого, кроме нас самих.
Мне очень не хотелось покидать Элеонору, однако это был единственный способ. Тогда, наконец, я снова прошел через золотистую стену с болезненным, ужасным чувством видя ее бледное испуганное лицо, от вида которого у меня разрывалось сердце.
Читать дальше