Тэо Лоуренс - Последний день [litres]

– Вам понравилось? – ласково спросила она.

– Конечно! Это намного лучше, чем просроченные чипсы!

Ирвин что-то «прокричал» на своем языке, мотая головой из стороны в сторону.

– Что с ним? Зовите экзорциста… – сказал я, сделав вид, что меня это пугает.

Мы посмеялись.

– Ну что? Я была права насчет дома у озера?

– Признаю…

– Так-то! – удовлетворенно, съев свой кусок яичницы, отметила она.

– Ладно, пора выдвигаться! Все, собирайтесь, – я начал убирать тарелки.

– Выдвигаться? – В недоумении спросила Лаура.

– В Лос-Анджелес.

– Ах… Точно… – произнесла она тихо изменившимся голосом.

– Ты хочешь остаться?

– Да нет… Ты прав, нам пора.

Она ушла.

Я сильно не торопился, мне хотелось все обдумать: как ехать, где совершить остановку. Осматривая машину, я заметил, что нужно заменить пару свечей зажигания и масло. Пока я с этим провозился, прошло около четырех часов, близился закат. В размышлениях я потерял счет времени. Надо было собрать всех. Но ни Энди, ни Лауры я не обнаружил. Я подумал, что она собирает вещи. Меня заботило, почему мои слова ее так тронули. Да и Ирвин с Энди лежали, понурив головы. Их я нашел в гостиной.

Когда я заглянул в комнату, где мы все спали, и увидел, что все ее вещи разбросаны, как и утром, то пошел искать Лауру. Искал по всему дому, но так и не нашел. Когда я проходил мимо выхода на причал у дома, заметил ее, стоявшую на крыльце, которое плавно переходило в пирс. Она прислонилась правым плечом к деревянной колонне и скрестила ноги так, что ее правая нога опиралась только на носок. Ей шли черные низкие сапоги, которые она нашла в доме.

Было облачно, но солнечные лучи все же пробивались сквозь облака. Солнце уже находилось на границе облаков, которые направляются прямо на нас, тем самым открывая горизонт все больше и больше.

Лаура смотрела точно на запад. Солнце садилось так, что во время заката пристань выглядела как дорога к солнцу. Ночью будет ясно, и мы увидим звезды. От ненастья вода была темной, дна не было видно. Почему-то мне было не по себе. Все сложнее и сложнее было приближаться к ней.

– Я думал, ты собираешься.

– Да, конечно. Сейчас… – спокойно ответила она.

Мне было неловко. Она ответила как-то трогательно, но с достоинством.

– Что-то не так?

Я подошел к ней и стал тоже смотреть вдаль.

– Нет, – улыбнулась она. – Наоборот, все очень круто.

– Так в чем дело?

– Просто мне хорошо с тобой. Как в детстве…

Я не знал, что ответить.

– Я давно не испытывала такого.

– Чего именно?

– Мы как будто стали семьей. Даже Ирвин. И это наш дом. Мне показалось, что мы жили тут всегда, – мечтательно сказала она. – И будем жить всю жизнь, – продолжила она тихо, повернув голову в другую сторону и посмотрев вниз.

– Я бы остался, но нам нужно ехать.

Она привстала и посмотрела на меня.

– В Лос-Анджелес? – развела руками.

– Да. Наша первоначальная цель! – я ответил таким же тоном, как и она.

– И почему ты не можешь изменить эту цель? – отчаянно повысив тон, продолжила Лаура. – Тебе тут не нравится? Чем это место хуже?

– Но Лос-Анджелес…

– Да ты все время твердишь: Лос-Анджелес, Лос-Анджелес! Да что там такого, что ты так рвешься туда? – перебила она.

– Да то, что я всю жизнь хотел быть там! – начал я оправдывающимся голосом. – А прожил всю жизнь в Нью-Йорке. Из-за девушки, которую даже не любил. И работы, которую ненавидел. Я хотел, чтобы все было по-другому, но нет! – я начал срываться.

– Дестени не интересовало ничего, кроме нее самой. Она была эгоисткой! Я даже думаю, что с ней я был только из-за того, что чувствовал, что хоть кому-то нужен. Или просто боялся остаться в одиночестве, – продолжал я повышать тон. – Встречался из-за этого! Женился из-за этого! Переехал из-за этого! Легко сказать, что я сам виноват, но разве нет такого у каждого из нас, того, что мы терпим из-за денег, «безопасности», долга, – ее не испугал мой крик, она только молча слушала с сочувствием. – А теперь я свободен! И я хочу хотя бы последний день в жизни провести так, как я хочу. И где хочу. Потому что это то единственное, что я еще могу сделать для себя. Остальное точно уже потеряно…

Понизив тон, я отошел к краю причала и сел.

– Что потеряно? – мягким голосом спросила она.

– Да ничего. Извини. Черт! – сорвался я в пустоту.

Странно, что мы просто молчали несколько секунд. Почему – не знаю. Я уже высказал все. Мне уже нечего было добавить. Я был готов только слушать, и только ее.