Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

Саша Коловрат, конечно, был в курсе его новых изобретений и к этим полетам с энтузиазмом присоединился. Особенно по нраву ему пришелся моторный вариант. Когда же Максим сказал, что его можно снабдить шасси, Саша тотчас поставил мотор на тележку и стал подниматься в небо в привычном стиле автомобилиста. Их вечерние полеты над городом наблюдало все его население, включая степенных католических священников, а мальчишки бегали за парапланами табунами, почти всегда успевая к месту приземления.

Удача с парапланом вдохновила Городецкого, и он решился изготовить ранцевый парашют (с которым ни разу не прыгал). Впрочем, отличие было лишь в площади и форме купола и наличии дыры в нем, а загвоздка была в вытяжной системе и укладке парашюта. Когда парашют был изготовлен, испытатели сшили манекен в форме человека, наполнили его песком до веса в 100 кг, надели на него парашют и стали сбрасывать с единственного самолета фирмы Лаурин унд Клемент с разных высот. Однажды манекен лопнул, приземлившись, видимо, слишком быстро, но в остальные девять раз остался цел. Наконец, наступил день, когда вместо манекена в самолет к Саше забрался Макс и, сильно трепеща, выпрыгнул с высоты 500 метров. Тряхнуло его существенно и стало было крутить, но он подработал стропами и добился равномерного падения. Удар о землю тоже был не в пример параплану значительным, так что пришлось срочно упасть на бок и проволочиться за парашютом с десяток метров. Наконец, он погасил купол, встал на ноги и тотчас захромал, но не сильно — видимо, потянул мышцу. «Надо было сделать спортивный вариант, типа „крыло“ — спохватился Городецкий. — Рассматривал же его на видео… Ладно, предки с таким почти сто лет прыгали, обойдутся и эти».

Саша и все заводчане сильно зауважали Макса после создания параплана и парашюта и теперь были готовы смотреть ему в рот. Потому, когда он посоветовал Лаурину на новой гоночной модели подвести к каждому цилиндру трубки от воздушного компрессора, тот незамедлительно стал это делать. Правда, возникло много новых проблем: что будет раскручивать этот компрессор, как охлаждать воздух, подаваемый в цилиндры и т. д и т. п. Максим, вспоминаючи нюансы турбо, иногда подсказывал решение (задействовать выхлопные газы, охлаждать воздух специальным радиатором), иногда же тупил и вдруг это решение возникало у инженеров. Как бы там ни было, скорость модели резко возросла, чему Саша страшно обрадовался, ударил себя в грудь кулаком и вскричал:

— Теперь в Земмеринге соперничать со мной никто не сможет!

В разгар этих автострастей в адрес Городецкого пришло письмо, благоухающее лавандой. Антони, передавшая это письмо, не сдержала любопытства и спросила:

— На конверте нет обратного адреса, но письмо явно от женщины и, вероятно, из благородного общества. Неужели, Максим, Вы вскружили в Праге или Вене голову аристократке?

— Две головы, пани Клементова, — почти не соврал Макс. — Вот скажите, кого мне предпочесть для любви: зрелую даму за тридцать лет или двадцатилетнюю деву?

— С любовью не шутят, пан Городецкий, — укоризненно молвила Антони. — Особенно с любовью молодой девушки.

— Большое спасибо, пани, — негромко воскликнул Макс. — Я поступлю по Вашему совету.

Писала, как он и ожидал, Элизабет:

«Премилый и преумный пан Городецкий! Надеюсь, что Вы ждали моего письма. Я в настоящее время живу в пражском дворце князя Кински, причем пребываю в одиночестве: князь уехал в свой излюбленный Альбион (правда, по поручению эрцгерцога), чему я тихо радуюсь. Однако долго радоваться в одиночестве, на мой взгляд, невозможно и потому я приглашаю Вас меня посетить — в удобное для Вас время, но желательно поскорее. Прихватите с собой Вашу пьесу: в перерывах между нашими развлечениями (я придумаю какими) мы будем ее совместно читать. Я осознаю, что мое приглашение кто-то может счесть проявлением распутства и потому прошу это письмо сжечь. Ну, а в душе я знаю, что Вы меня не осудите — не такой Вы человек. Вспоминающая Вас ежедневно Элиза».

«Все изложено изящно и предельно ясно, — улыбнулся попаданец. — Барыня еться зовут. Обязательно буду, потому что тоже не прочь. Надеюсь и Александр со мной поедет в расчете навестить податливую Эвику. А хорошо тут жить, в этом понятном мире».

Дворец Кински не поражал особенностями архитектуры (традиционный трехэтажный прямоугольник розовато-белой окраски), но находился в самом центре Праги, на Староместской площади — рядом с Тыном и храмом св. Николая и напротив Ратуши с астрономическими башенными часами. К удивлению Макса, в нижнем этаже дворца располагался галантерейный магазин, а в верхнем — немецкая гимназия. То есть в распоряжении Кински находился только бельэтаж в 13 окон по фасаду и 3 с торца — сыграть в прятки с княгиней вполне можно. Если очень утомиться от ее домоганий…