Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Значит, ищете Зомбера пятнадцать, — продолжал человек, щербато улыбаясь. — Идёмте, покажу.

Развернулся и пошёл в обратную сторону, рядом с ними, приговаривая:

— Чудно вечером ложиться спать пареньком, а утром просыпаться старикашкой. Непривычно. Как вы думаете, молодые люди?

Молодые люди, которые шли сзади, переглянулись. Дергунов покрутил у виска пальцем, Черемушкин развел руками.

— Эти двое, которые вчера приходили, не ваши? — спросил вдруг человек.

— Не, не наши, — отозвался Черемушкин, не особенно при этом привирая, ибо те двое никак не относились к Комитету.

— Надобно бы вам зарегистрироваться, — деловито сказал человек. — А-то наши-ваши — ничего не поймешь. У нас тут и без вас, пришлых, путаница, так что вот вы и пришли.

И показал пальцем на проглядывающий между двумя пятиэтажками деревянный двухэтажный дом.

— Это, стало быть, Зомбера пятнадцать. А регистрироваться нужно в мэрии, идёмте покажу.

— Попозже, — буркнул Черемушкин. — До свидания, дядя.

— Попозже, так попозже, — пожал плечами человек.

И пошёл себе, приговаривая:

— Какой же я дядя, когда вчера был Генашкой? Удивительные дела твои, папа…

Улица была абсолютно пуста, будто город вымер, ни людей, ни машин, ни всесущих кошек с собаками, и это было непонятно, поскольку были же недавно музыка, шелест шин, бибиканье, собаки тявкали. Мужичок куда-то исчез, свернул в переулок, поди. И вдруг, как гром средь ясного неба, — многоголосый шум толпы и справа на улицу начала выползать демонстрация с разноцветными знаменами, цветастыми плакатами, дудками, трещотками, возбужденная, тесная, будто сросшаяся плечами, зыркающая по сторонам горящими глазами.

— Уходим, — сказал Черемушкин. — Стопчут.

И первым устремился к деревянному двухэтажному дому…

В единственном на весь дом подъезде после ослепительной улицы было темно, глаз коли, воняло кошками и прокисшими щами, по углам стояли криво поставленные друг на друга коробки, а под деревянной лестницей, перхая, ворочался какой-то мужик, видать устраивался на ночевку, хотя день ещё был в самом разгаре.

— Седьмая квартира — это второй этаж, — уверенно заявил Черемушкин и через две ступеньки пошагал вверх по скрипучей лестнице.

Он оказался прав, первая квартира по левой стороне была именно седьмой. Звонка не было, пришлось стучать.

Вот ещё кто-то вошел в подъезд, тотчас сунулся под лестницу, потревожив давешнего бомжа, который начал пьяно ругаться. «Цыц», — сказал вошедший и пару раз тупо ударил. Бомж умолк, и тогда этот вошедший, судя по звукам, поволок его на улицу.

Черемушкин поднял руку, чтобы ещё раз постучать, но из-за дверей вдруг тоненько спросили: «Кого вам?»

— Мне Иеремию, девочка, — ответил Черемушкин.

— А нету.

— Вчера у вас были два дяденьки, — миролюбиво просюсюкал Черемушкин, подстраиваясь под строптивого ребенка. — Забыли сумку. Как бы её, сумочку эту, забрать?

Щелкнул замок, дверь отворилась. Между прочим, девочка оказалась белобрысым мальчиком.

— Только быстро, — сказал мальчик и как только друзья прошмыгнули в прихожую, тут же захлопнул дверь.

— Какая из себя сумка? — спросил мальчик.

— Черная, большая.

— Этого мало, — сказал мальчик.

— Из полиэстера, — добавил Черемушкин, удивляясь рассудительности мальца. Хотя какая тут к черту рассудительность, ежели впустил в дом незнакомых людей.

— Как звали этих двоих? — спросил мальчик, но вдруг улыбнулся и махнул рукой. — Ладно, не напрягайтесь, вижу, что оттуда. Вон сумка, под вешалкой стоит. Но вы ведь не только ради сумки пришли.

— Не только, — согласился Черемушкин, переглянувшись с Дергуновым.

— Проходите в комнату, — сказал мальчик. — Можно на диван.

Молча проследил, как друзья усаживаются, после чего сказал:

— Я и есть Иеремия. Так что у вас за вопрос?

По описанию оперов, по пьяной лавочке забывших у Иеремии сумку, был Иеремия здоровенным таким белобрысым бугаем, которого трактором не своротишь и нипочем не перепьешь. При этом хитрым, умным, наблюдательным, разбирающимся в здешних тонкостях. То есть, был Иеремия опытным матерым пожившим своё мужиком, но никак не ребенком.

С другой стороны, и показавший им дом номер пятнадцать папаша с мотней на попе что-то такое, уходя, молотил, что никакой он не дядя, а вчера ещё был Генашкой. Странные дела тут творятся.

— Ты, мальчик, хочешь сказать, что ты и есть тот самый Иеремия? — уточнил Черемушкин.