— Интересненько, — сказал Робинсон, понимая, что перед ним какая-то сложная игрушка, какой-то электронный трансформер. — А вот мы тебя под микроскоп, посмотрим, из чего ты сделана.
Он потянулся к сфере, но она, взмыв в воздух на пару дюймов, легко ускользнула.
Грей уже не шипел, он подкрадывался, уставившись немигающими глазами на серебристый шарик.
— Не надо меня исследовать, — сказала сфера голосом печального малыша. — Не надо меня резать и кромсать. Меня нужно изучать.
— Да уж, — озадаченно протянул Робинсон, поправляя очки. — А как же, скажи на милость, я тебя изучу, если не буду кромсать? Каждая игрушка должна быть разборной, мало ли что у неё полетит. Разобрал, заменил микросхему, собрал. Что тут такого?
— Я не игрушка, — заявила сфера голосом капризного малыша. — Я — Модель Мироздания.
— А я — Папа Римский, — пробормотал Робинсон. — Очень приятно.
После чего, протянув длинную руку, ловко схватил за шкирку прыгнувшего на зазевавшуюся Модель Грея.
— Это не мясо, — назидательно сказал он отводящему глаза Грею. — Понял? Или по ушам надавать, чтобы понял?
Грей зажмурился и прижал уши.
— Вижу, что понял, — Робинсон опустил кота на пол.
Тот, не уходя далеко, принялся облизывать свою шерстку. Делал он это нервно, с каким-то внутренним раздражением, чувствовалось — не понравилось ему перенесенное унижение.
— Давай рассказывай, что ты за модель такая? — сказал Робинсон сфере, которая сделалась полупрозрачной, наполненной клубящимся дымом. — А я тем временем золотишком займусь…
Слова Робинсона «рассказывай, что ты за модель такая?» были подвергнуты сферой уничижительной критике. Первое: что такое «рассказывай»? Как можно рассказать о том, чему в человеческом языке нет определений? Тут нужно не просто рассказывать, нужно показывать, внушать, втаскивать в другие измерения. Второе: «что ты за модель такая?» Моделей Мироздания, как известно, строго учтенное количество, они являются отображением Планов Прошлого, Настоящего, Будущего и их вариантов. Принцип таков: в каждом Прошлом воссоздается Настоящее и Будущее, в каждом Будущем воссоздается Прошлое и Настоящее, в каждом Настоящем воссоздается Прошлое и Будущее. То есть, всё закольцовано, всё взаимосвязано. Можно сказать, что Прошлое, Настоящее и Будущее происходят одновременно. Стало быть, каждая Модель хоть и отличается от другой учетным номером, по сути адекватна любой другой Модели, посему вопрос «что ты за модель?» бестактен и глуп.
Далее. Если мистер Робинсон желает узнать о месте рождения Модели, то не дождется. Этого трехмерным сапиенсам знать не дано.
Таковы основные факты биографии. Ответ, так сказать, на глупый и бестактный вопрос.
Всё это было изложено непререкаемым детским голоском.
Робинсон, сортирующий драгоценности, ухмыльнулся.
Это ж надо умудриться столько наговорить и ничего конкретного не сказать. Оказывается, демагогия не чужда и Высшим Сферам, откуда по намекам Модели она появилась.
— Ладно, — сказал Робинсон. — Тогда будем задавать конкретные вопросы. Согласна?
— Согласна, — отозвалась Модель. — Задавай.
Глава 5. Бабочка не птица
Шоммер ничего не стал сортировать, а засунул рюкзак и сумку в бронированный несгораемый сейф и запер на ключ. Сейф он по случаю оприходовал в одном из проворовавшихся казино, имущество которого было выставлено на продажу. Оприходование, само собой разумеется, произошла до объявления о продаже.
В сейфе удобно было хранить оружие, деньги, документы — душа не болела. Даже если в квартиру заберется вор, двухотсечный стальной сейф ему упереть не под силу. Сейф его размажет по полу. Так же и в случае пожара: всё сгорит, а он останется торчать, как печная труба. Главное, что замок до того хитрый, что и ключом-то не всегда откроешь.
Золотишко было весьма кстати — Шоммер сидел на мели. Свободных денег оставалось месяца на два. Связанных денег, то есть тех, что в обороте, в акциях, на спецсчетах, Шоммер не трогал, это был задел на беззаботную, благополучную, счастливую старость.
Теперь о работе, об этой унижающей достоинство кабале, когда идиот-начальник, брызгая слюной, обзывает тебя козлом и учит тому, что ты делаешь лучше его в тысячу раз, о такой дурацкой работе можно было больше не думать.
Зато можно было раскинуть мозгами по поводу собственного сыскного агентства. Со своим офисом, со штатом детективов, с секретаршей. Бандюг, ворюг и насильников, особенно тех, которые способны «замочить», Шоммер ненавидел даже больше, чем ослов-начальников.
Читать дальше