Эль Бланк - Карнавал желаний

О том, что благодаря его афере бороться с хищными шариками пришлось мне и Делиму, устроитель промолчал. Он вдруг спохватился и чуть ли не в ноги императору упал, слёзно умоляя отпустить его. Пусть под строгим надзором! Неусыпным контролем! Но шествие же скоро должно начаться! Как можно его пустить на самотёк?!

Своего он добился. Посчитав просьбу справедливой, император приставил к нему Коридана, ещё одного безопасника-лорепианина, отряд военных и отправил выполнять взятые на себя обязательства. Видимо, полного доверия, несмотря на все оправдания, Ашидар в его глазах не получил, возможно потому, что ни слова не сказал о том, как поступил в отношении меня.

Я в большей степени именно поэтому не хотела идти на шествие. Боялась, что устроитель меня заметит, узнает, несмотря на маску, и поймёт, что Делим меня вытащил, а перспектива получить очередную ментальную взбучку мне совсем не импонирует. Хотя теперь, сидя рядом с исгреанином, я ловлю себя на мысли, что ради этих чудесных мгновений готова выдержать что угодно.

Вздрагиваю, потому что Делим придвигается ближе и склоняется к моему уху.

— Мы скоро окажемся в зоне видимости императорской ложи, а где-то там и Ашидар крутится. Не хочу, чтобы он тебя видел. Ты не против немного погулять? — спрашивает, словно мысли мои подслушал.

Послушно поднимаюсь и следом за империанином встаю на антигравитационный механизм, который опускает нас вниз. Через пару минут мы исчезаем для всех, скрываясь за небольшой дверцей в стене конструкции, поддерживающей нижний ряд зрителей.

— Устроитель, конечно, всё равно узнает, что тебя нет на корабле, но лучше этот «приятный» момент оттянуть, — продолжает говорить Делим, когда для этого появляется возможность. Здесь намного тише, гомона почти не слышно, да и музыка едва-едва ощущается. — Послушай, Дивария…

Он неожиданно останавливается и, взяв меня за плечи, шагает в сторону, чтобы в итоге прижать к стене туннеля.

— Знаешь, в чём я не могу разобраться? Чего он опасается больше — того, что я тебя найду, или того, что не найду? С одной стороны, он тебя спрятал, изолировал. С другой, перед самым шествием успел связаться со мной и с невероятным беспокойством в голосе, глазах и прочих частях своего тела поинтересовался, есть ли новости насчёт моей сбежавшей личинки. И смотрел на меня с таким выражением, когда я сказал, что нет, словно я не оправдал его ожиданий. То ли он действительно великолепный актёр, то ли я чего-то не понимаю.

Я пожимаю плечами, ощущая, как плотно лежат на них его ладони, не желая меня отпускать.

— Ты на самом деле хочешь лететь с ним на Леду? — не сдаётся Делим. — Ведь мы до сих пор не уверены в том, что он сказал правду. Никаких реальных доказательств, кроме слов, у него нет. А придумать и озвучить можно всё что угодно. Допустим, сейчас он тебя не тронет, понимая, что ты под нашей защитой, но когда вы останетесь с ним наедине на корабле, кто сможет гарантировать твою безопасность?

Он прав. Никто. Возвращение — это риск. Но лучше рискнуть и проиграть, чем… Чем что? Осознав, что Делим молчит, продолжая всматриваться в мои глаза, я теряю мысль. А потом вообще забываю, о чём он меня спросил, потому что исгреанин наклоняется ко мне и оказывается настолько близко, что я кожей его дыхание чувствую. Сильные руки, наконец, исчезают с плеч, но только для того, чтобы переместиться выше и обхватить ладонями мою голову.

— Останься, Дивария. Ты мне нужна…

Тихий шёпот, непередаваемая тревога вперемешку с нежностью во взгляде, губы, коснувшиеся моих, и я закрываю глаза, не в силах выдерживать той эмоциональности, которая льётся на меня нескончаемым потоком. Окатывает жаркими волнами, рвёт тело на части, проникает в каждую клеточку, заставляя выгибаться от боли, смешивать писк со стонами и цепляться за того, единственного, кто со мной рядом. Чувствовать его поддержку, дышать вместе с ним, умирать и рождаться заново…

Медленно прихожу в себя, начиная воспринимать не только свои ощущения, но и окружающее меня пространство. Тепло тела, к которому я прижимаюсь. Мягкость ткани, окутывающей ноги. Прохладу воздушного потока, забрасывающего волосы на лицо. Непроизвольно касаюсь массы тонких путающихся нитей, отделяя и оттягивая в сторону длинную прядку. Идеально ровную. Гладкую. Тёмную. Насыщенно-коричневую. Хотя и есть в ней что-то красноватое, когда скудно освещающие туннель светильнички вспыхивают особенно ярко вслед за восторженным рёвом толпы над нами.