– Давайте плюнем на все, – неожиданно предложила она. – Признаем свое поражение и отправимся по тропе назад.
– Они последуют за нами, – сказал я. – И убежать не удастся… Снимайте-ка лучше сутану…
Едва Сара приблизилась к нему, Тук ожил. Быстро развязав пояс, он вытряхнулся из своего облачения и бросил его мне.
Надев сутану и подпоясавшись, я накрыл голову капюшоном.
– Вы же никогда не имели дело с мечом! – продолжала увещевать меня Сара. – А они против вас выставят лучшего бойца!
– У меня есть одно преимущество, – сказал я. – Этот их герой будет уверен, что сражается с неумехой. Он не станет особенно осторожничать. Он, возможно, решит повыпендриваться, устроить что-то вроде шоу. И если мне удастся подобраться к нему…
– Но Майк…
– Сандалии! – крикнул я Туку и, немедленно получив их, обулся.
Он стоял в одних грязных трусах и был самым костлявым человеком из когда-либо мною виденных. Впалый живот, казалось, приклеился к позвоночнику, а ребра можно было пересчитать с большого расстояния. Что касается рук и ног, то это были самые настоящие прутики.
Нагнувшись, я поднял перевязь с мечом и надел на себя. Затем, вынув меч из ножен, внимательно его осмотрел. Он был тяжелым, слегка тронутым ржавчиной и не слишком острым. Вложив его обратно, я надел на руку щит.
– Удачи, Майк! – сказала Сара.
– Спасибо, – ответил я, хотя не чувствовал ни малейшей благодарности, одну лишь ярость.
Этот кретин подкинул мне паршивую работенку, справиться с которой было почти невозможно.
Я вспрыгнул на Пэйнта и, когда тот развернулся в нужную сторону, увидел подбежавшего Тука. Стоя по-прежнему в трусах, он протягивал мне свою куклу. Ударом ноги я вышиб у него эту деревяшку, и Пэйнт рванулся вперед.
Кентавры были на прежнем месте. Вопреки опасениям я не встретил их несущимися по тропе. Мое появление вызвало издевательски приветственный гул.
Спустившись вниз, Пэйнт бодро поскакал к стаду. Один из кентавров рысью выбежал навстречу и остановился прямо перед нами. В руке его был щит, такой же, как мой, а на перевязи, перекинутой через плечо, болтался меч.
– Вернулся? – удивленно сказал он. – Мы думали, что ты этого не сделаешь!
– Мое сердце по-прежнему исполнено миролюбия, – ответил я. – Это единственно достойное его наполнение.
– Мир – трусость, – презрительно возразил кентавр.
– Значит, вы настаиваете на поединке?
– Это единственно достойное занятие.
Он явно издевался надо мной.
– Кстати, о достоинстве, – сказал я. – Где гарантия того, что, убив тебя, я получу шар?
– Не забегаешь ли ты вперед?
– Но ведь кто-то из нас должен будет умереть?
– Это так, – согласился кентавр. – Только не кто-то, а ты.
– И все же, – настаивал я, – на случай, если ты ошибаешься, – как насчет шара?
– При неблагоприятном исходе поединка, если ты случайно останешься в живых, он твой.
– И мне будет позволено уйти?
– Ты оскорбляешь меня, – сказал он с нескрываемой злобой. – Ты наносишь оскорбление всей моей расе.
– Я не здешний и потому не знаю ваших нравов.
– Мы благородны, – выдавил он, скрипнув зубами.
– В таком случае перейдем к делу.
– Правила следующие… Сейчас мы должны разойтись и повернуться лицом друг к другу. Видишь вон тот кусок материи?
Из толпы кентавров торчала палка с привязанной к ней грязной тряпкой. Я кивнул.
– Когда этот флажок упадет – схватка начинается.
Я снова кивнул, отъехал чуть-чуть назад и, развернувшись, остановился. Мы смотрели друг на друга. Палка с тряпкой была все еще поднята. Кентавр обнажил свой меч. То же сделал и я.
– Ну, дружище Пэйнт, держись!
– Досточтимый сэр! – горячо воскликнул он. – Я сделаю все от меня зависящее!
Тряпка опустилась, и мы бросились друг другу навстречу. Копыта кентавра выбивали огромные комья земли, его меч и щит были вскинуты высоко над головой, и он издавал воинственные вопли, слегка напоминавшие тирольское пение, но далеко не такие забавные.
Мы столкнулись уже через две секунды – и всю эту вечность мой мозг лихорадочно перебирал спасительные трюки, ни один из которых не был спасительным. В конце концов я понял, что нужно просто устоять против первого удара, и ухитриться нанести ответный. И тут же меня наполнила холодная сосредоточенность. Я думал теперь только об одном: побыстрее прикончить кентавра, пока он не прикончил меня.
Я видел, как неотвратимо опускается его меч, и знал, что мой меч уже занесен над его головой. Глаза кентавра, маленькие и блестящие, были слегка прикрыты, а на лице его застыла маска превосходства. Он не сомневался в победе. Он знал наверняка, что у меня нет ни малейшего шанса. Он не мог не заметить, что перед ним – профан.
Читать дальше