Кристофер Прист - Опрокинутый мир [litres]

– Что же это за открытие?

– Не могу вам сказать.

– Почему?

– Я не вправе говорить о нем ни с кем, кроме членов Совета. Они наложили пока запрет на распространение информации. Если новость станет всеобщим достоянием, не миновать беды.

– Какой беды?

– Вы слышали о терминаторах?

– Слышала, хоть и не знаю толком, кто это такие.

– Ну, как бы объяснить… Это те, кто хочет заставить Город остановиться. Если новость дойдет до них, поднимется страшная кутерьма. Город только-только оправился после тяжких потрясений, и навигаторы отнюдь не жаждут нового кризиса.

Элизабет смотрела на него молча, не находя слов. Неожиданно она увидела себя и всю ситуацию в новом свете. Судьба поставила ее как бы на стыке двух реальностей: ее собственной, привычной с детства, и реальности Гельварда. И как бы ни сблизились эти две реальности, им не сомкнуться. Подобно кривой, что вычертил Дистейн, выражая свое восприятие мира: чем ближе Элизабет подступала к Гельварду, тем стремительнее от него удалялась. Угораздило же ее впутаться в трагедию, где одна логика пасовала перед лицом другой, – и найти выход оказывалось ей не по силам.

Гельвард был несомненно искренен, сам факт существования Города и его обитателей совершенно неоспорим, но теории, на которых они строили всю свою жизнь, более чем странны, и главное – непреодолимым оставалось основное противоречие: Город и горожане никогда не покидали Землю. Элизабет видела одно, Гельвард утверждал другое, и переубедить его было невозможно. А стать на его точку зрения тем более. Любая попытка сомкнуть реальности, совместить несовместимое вела в тупик.

– Я собираюсь завтра уехать из Города, – сказала Элизабет.

– Поехали вместе. Мне как раз предстоит поездка на север.

– Ничего не получится, мне надо вернуться в селение.

– В то самое, откуда привезли женщин?

– Да.

– Это по пути. Я достану вам лошадь.

Новое противоречие: селение лежало на юго-западе от Города.

– Зачем вы пожаловали к нам в Город, Лиз? Вы же не из местных…

– Хотела повидать вас.

– Зачем?

– Сама толком не знаю. Вы напугали меня, но я встретила еще и ваших коллег, вступивших в переговоры с селянами. Хотелось выяснить, что происходит. Лучше бы я не ввязывалась в эту историю. Честно говоря, я и сейчас вас боюсь.

– Я же сейчас смирный…

Она рассмеялась – и поняла, что смеется впервые с того дня, как прибыла в Город.

– Да нет, – сказала она, – тут дело не в вас. Все, что я принимала как само собой разумеющееся, здесь, в Городе, выглядит иначе. И не мелочи, а самые важные понятия, например цель жизни. Вы все здесь такие целеустремленные, словно Город – средоточие всей человеческой цивилизации. А это не так. Для человека на свете есть множество дел, и стремление выжить – не единственная цель существования, и даже не главная. Вы поставили себе задачей выжить любой ценой. Мне же, Гельвард, довелось побывать во многих других местах, кроме Города, во многих-многих других. Что бы вы ни думали, ваш Город вовсе не центр Вселенной.

– Нет, центр, – возразил он. – Потому что, если мы усомнимся в этом, мы все умрем.

Выбраться из Города оказалось гораздо проще, чем представляла себе Элизабет. Вместе с Гельвардом и еще одним мужчиной по имени Блейн они спустились на конюшню, оседлали трех лошадей и двинулись в направлении, которое Гельвард упорно называл северным. Вновь, в который уже раз, она спросила себя, что стряслось с его чувством ориентации, – судя по солнцу, они ехали на юго-запад, – но вслух никаких вопросов не задала. Пожалуй, она уже привыкла к тому, что логика Гельварда противоречит здравому смыслу, но предпочла не подчеркивать этого лишний раз. А может, вынужденно научилась считаться с мнением горожан, даже не разделяя его.

Когда они очутились под тушей Города, Гельвард показал ей огромные стальные колеса и добавил, что колеса вращаются, только почти неразличимо медленно. Тем не менее, по его словам, Город перемещается на милю каждые десять дней. На север или на юго-запад – смотря по тому, захочет она руководствоваться городскими или собственными представлениями.

Путешествие заняло два дня. Мужчины то болтали между собой, то обращались к ней, хотя подчас она понимала их с трудом. Она чувствовала, что перегружена впечатлениями до предела и попросту не способна усвоить что-либо еще.

К вечеру первого дня они оказались примерно в миле от ее селения, и Элизабет сообщила Гельварду, что пора расставаться.