Сергей Лукьяненко - Операция «Вирус»

В окне регистратора выскочило новое сообщение. С Саракша. Полярная база. Отправитель – Вовид. Ага, начинает исправляться… Что за белиберда? « Тут один чеснок маляву притаранил. У них на киче жиган парился. Чистый отморозок. Медальон в трубку скатывал. На прочистке лыбился, пока все дерьмом исходили. Не твой ли? Гнилозуб ». Похоже, судьба протягивала мне руку. Нежданно-негаданно. Бромберг продолжал говорить, и говорил он, надо думать, интересные вещи: что-то о древней мифологии островитян Саракша. Но слушал я его вполуха, напружинясь, как охотничий пёс на сворке.

Госпитальная нуль-кабина находилась в вестибюле, который по виду ничем не отличался от вестибюля любой из городских больниц. Разве что здесь было меньше народу. И совсем не было детей. В комконовский госпиталь дети не допускались. Да и взрослые родственники пациентов могли попасть сюда только по специальному разрешению. Так вот просто, с улицы в госпиталь не проникнешь. В БВИ отсутствовала информация даже о коде здешнего нуль-Т. Мне его, кстати, тоже не сообщили. Пришлось вводить свой ген-индекс, чтобы этот сезам отворился. На Земле секретность такого уровня встречалась лишь в специнститутах, где имели дело с опасными формами инопланетной жизни. А если учесть, что большинство пациентов госпиталя некогда работало вне Земли, то неудивительно, что они были приравнены к этим самым формам. И совсем меня не удивило, что первым человеком, который встретился мне в сём учреждении, оказался Гриша Серосовин по прозвищу Водолей. В амплуа медбрата.

Экселенц остался верен себе.

– Вы – Каммерер? – на голубом глазу поинтересовался Гриша.

Я солидно, как подобает занятому человеку, кивнул.

– Пойдемте, я провожу вас.

Водолей пошёл впереди, предупредительно распахивая двери. Все они были на замках и автоматически не открывались. Несколько минут мы шли тихими, светлыми коридорами, пока наконец не очутились в саду. Сад был большой, с прудами и мостиками, с тенистыми аллеями и уютными беседками. Но сверху этот парадиз прикрывал почти невидимый купол, словно мы находились где-нибудь на Тритоне. Знаю я эти купола, их не всяким метеоритом прошибёшь. Интересно, от каких опасностей внешнего мира защищал пациентов спектролитовый купол? На Земле. В одном из самых уютных городов мира. Впрочем, вопрос риторический. Скорее всего, купол защищал не пациентов от внешнего мира, а наоборот.

Абалкина мы нашли на скамейке под густым клёном.

– Лев Вячеславович! – окликнул его Гриша-Водолей. – К вам посетитель.

Абалкин поднял голову. Я сотворил на лице радостную, чуть глуповатую улыбку. А-ля журналист Каммерер.

– Рад вас видеть живым и здоровым, Лёва!

Абалкин посмотрел на меня, как на ядовитое насекомое. С нескрываемой брезгливостью.

– Ну, я пошёл, – проговорил Водолей и неторопливо зашагал к выходу из сада. Руки он держал в карманах медицинского комбеза. Только что не насвистывал. Уверен, что Гриша будет издали за нами наблюдать, словно тигр из чащи за пасущимися сернами. И хотя я совсем не боялся бывшего прогрессора, так всё же спокойнее.

– Что вам опять от меня нужно? – спросил Абалкин.

– Хочу поговорить.

– О чём? – буркнул Абалкин.

– О гибели Курта Лоффенфельда.

– Что мог – я уже рассказал, – произнёс Абалкин. – Добавить мне нечего.

– Открылись новые обстоятельства, – сказал я. – И мне необходимо кое-что уточнить, чтобы картина случившегося выглядела завершённой.

– Повторяю, мне нечего добавить.

– Вы даже не хотите рассказать о том, зачем взяли в заложницы врача Полярной базы? – спросил я.

Абалкин потянулся к ветке клёна, сорвал разлапистый лист и принялся его разглядывать.

– Я был на грани срыва, – сказал Абалкин. – Смерть боевого товарища…

– Прекратите паясничать, Лёва! – оборвал его я. – Смерть Тристана здесь ни при чём. Вернее, не сам факт его смерти подви́г вас на эти… эскапады. А скорее обстоятельства этой смерти. Не правда ли, Лёва?

– Каммерер, не смешите меня. Тристан был моим давним другом. – Абалкин осторожно откинулся на спинку скамьи, видимо, раны не вполне зажили. – Очень давним. С шестидесятого года он следует за мною по пятам. У других менялись наблюдающие врачи, у меня – нет. А это тем более странно, потому что они, как правило, узкие специалисты. На каждой планете своя микробиология, понимаете. Биоблокада биоблокадой, а местные вирусы, знаете ли, это местные вирусы…