Борис Штерн - Ковчег 47 Либра

Вопросов было много, но Ахар переключился на свои мысли. С правым глазом Чака Рудника, пожалуй, было все в порядке: во-первых, в его взгляде на записи действительно был оттенок грусти, во-вторых, цельное выражение лица проступит позже. Интересно другое: как Ахар, никогда не видевший людей живьем, может так тонко чувствовать эмоции по изображениям их лиц и даже воспроизводить чувства людей с помощью своих грубых инструментов. Неужели существует универсальный язык эмоций? Или Ахар подспудно освоил язык человеческих чувств, просмотрев огромное количество архивных фильмов? Почему вообще лица, что людей, что аррусихан, так ярко передают эмоции неуловимыми движениями небольших мышц? Люди не видели аррусихан, но великолепно понимали эмоции их предков — собак.

Прав лектор — у нас и людей общая дорога, и его задача — передать это в монументе. Как это сделать? Он представил по памяти Клык, как он выглядит с океанского берега… Собака! Там слева, примерно на середине высоты, есть выступ. Это же прямая подсказка! Убрать немного лишнего — будет собака, предок, глядящий вместе с Чаком в океан.

Арзух Гра Урман был наследником династии космонавтов, уходящей корнями в древность. Его предок в восьмом колене отправлял зонд к Солнечной системе. Сейчас зонд летит себе где то в световом годе отсюда и через пять тысяч лет должен пролить свет на судьбу человечества и жизни на Земле. Что-то наверняка принесет его радиолуч, направленный к дому: триумфальную весть или скорбь или робкую надежду, кто знает.

Прапрапрадед со своей командой первым посетил старый Ковчег, исследовал его и доказал, что он годится для заброски жизни на 53 Чаши, если заменить к черту всю электронику и провести капитальный ремонт. Он потратил немало сил, чтобы убедить Мировой Совет в том, что его можно и нужно использовать. Он доказал, что использование земного Ковчега сократит срок отправки на полвека и удешевит проект на сорок процентов. Этого оказалось недостаточно — члены Совета побаивались принимать такое решение, возраст Ковчега пугал их. И тогда прапрапрадед Арзуха спросил, выступая перед Советом:

— Вы чтите память человечества?

— А как же, чтим… Еще как чтим! Разве можно не чтить память людей… Без них мы бы все еще бегали по земным степям и тундрам…

— Так вот, лучший способ почтить их память, лучший способ отдать человечеству моральный долг — это использовать творение людей, в которое они вложили душу, — отправить его во второй рейс, и пусть вновь служит своему предназначению! — сказал прапрапрадед Арзуха.

После этих слов Совет растаял и тут же единогласно принял решение о восстановлении Ковчега.

Династия продолжила свою миссию. Прапрадед Арзуха строил сервисную космическую станцию для ремонта Ковчега. Прадед менял тонкие элементы радиатора, пришедшие в негодность за полмиллиона с лишним лет. Дед транспортировал и собирал урановые стержни реактора, ремонтировал механизм подачи, ставил новые термоэлектрические преобразователи. Отец менял электронику всех систем.

И вот Арзух прибыл на Ковчег, который теперь назывался «Ковчег 53 Чаши», командиром группы, провожающей караван. Провожать предстояло около ста миллионов километров — до включения маршевого двигателя и немного дальше, до проверки всех систем. Для этого им придется провести вне радиационных поясов Селины целый год — максимум, допускаемый правилами радиационной безопасности для экстренных случаев.

Год назад, при монтаже блоков Арсенала, случилась глупейшая история, чуть не стоившая Арзуху карьеры, а то и жизни. Бригада сильно спешила, прибыли сразу пятнадцать модулей. Однажды под конец вахты он в спешке надел скафандр, не вычесавшись. Это считалось серьезным нарушением, причем на сервисном корабле имелось великолепное оборудование для вычесывания — кабина с отсосом воздуха, в ней — вращающиеся цилиндрические щетки, гибкие щетки, автоматические пуходерки — все это делало процедуру не столько обязательной, сколько приятной. Но тогда Арзух слишком спешил. В принципе, в этом не было ничего страшного — такое случалось со многими: если не вычесался, достаточно потом как следует продуть скафандр на вакуумном стенде. Но в тот раз у Арзуха на две недели раньше времени началась линька, и он этого не заметил опять же по причине спешки. И когда Арзух монтировал очередной модуль, он вдруг почувствовал, что задыхается — забился тракт выпуска отработанного воздуха, соответственно, перестал поступать свежий. Забился, естественно, подшерстком, но от понимания проблемы толку не было никакого — надо было преодолеть около трехсот метров до сервисного корабля и отшлюзоваться, не потеряв сознания. Триста метров — это минимум три минуты полета, потом надо нажать пульт шлюзовых ворот, потом попасть в шлюз и снова нажать пульт, и только после этого можно терять сознание. В сервисном корабле был один из членов команды, но он не успевал надеть скафандр, чтобы прийти на помощь. Остальные были далеко. Арзух успел сообщить о проблеме и стартовал к жилому отсеку на максимально возможной скорости, которая была искусственно ограничена двумя метрами в секунду относительно корабля. А выпуск забился намертво. Чтобы не потерять сознание, он считал удары пульса в висках, но это не помогло…