Андрей Лазарчук - Целое лето

Сейчас надо было решить, что делать дальше, а я впал в какой-то неприятный ступор. Мне очень хотелось бы присутствовать при воскрешении Халикова, но как это сделать? Везти с собой в машине два пока ещё трупа? Я не до такой степени идиот. Оставить их здесь? Но как я узнаю, что воскрешение состоялось?.. Ну и так далее. Я двигался по кругу, испытывая сильное сопротивление внезапно отвердевшего мозга и время от времени стукаясь головой о слово «воскрешение». Наконец дошло.

Я подошёл к двери, втянул Шер Диля внутрь. Он не подавал признаков жизни, но сейчас мне это было даже на руку. Выглянул на всякий случай во двор, захлопнул дверь. Обыскал Шер Диля. В правом боковом обнаружилась связка ключей. Потом я пошёл по периметру цеха в поисках подходящей двери.

Всего их было четыре. За одной был чистенький туалет, за другой душ. По сути помещения годились, но уж очень хлипкими были филёнки — один пинок ногой, и ты на свободе. Третья дверь вела в кладовую со стеклом и уже готовыми рамами — там было слишком мало свободного места. Зато за четвёртой дверью оказалось то, что надо — в такой же по размеру кладовой стояли только несколько газовых баллонов и стеллаж со всяческим крепежом. Дверь была железная и замок надёжный. Я поднялся на второй этаж — там была жилая комнатка Шер Диля (к сожалению, с окном и потому неподходящая), сгрёб с пола мягкий ковёр и отнёс его вниз. Расстелил в кладовой, уложил на него сначала Халикова, потом Шер Диля. Оба они были какие-то ненормально лёгкие. Правду говорят, что покойники тяжелее живых… Проверил телефон Шер Диля — это была знакомая мне модель LG, простенькая, но зато с очень ёмким аккумулятором. Я очистил записную книжку, ввёл туда только свой номер и положил телефон ему в нагрудный карман. Потом обыскал Халикова, забрал его телефон и ключи от машины. Осмотрелся. Сходил в душ, набрал воды в висевший на столе таз, принёс, поставил так, чтобы не разлили ненароком. Что ещё?.. На своём телефоне проверил, есть ли поле. Поле было. Свет… Пощёлкал выключателем, но лампочка не загорелась. Ладно, плевать. И фонарь им искать не буду…

Я вышел, тщательно запер дверь, проверил — всё надёжно. Свет в цехе выключать не стал — всё равно окон нет, так что снаружи не видно. Кровь… сами вытрут, не баре. Кстати, не вляпался ли?.. Осмотрел себя. Нет, вроде бы не вляпался. Погасил свет на лестнице, вышел, захлопнул дверь. Слышно было, как срабатывает электрический замок.

«I follow rivers…»

Глеб вздрогнул. Взял айфон, долго и пристально смотрел на него. Потом нажал зелёную трубку.

— Да, мам. Ты где?

Донеслось что-то невнятное — будто мотор выл на затяжном подъёме. Наконец прорезались слова: «Утром, рано утром…» И — конец связи.

— Что? — спросила Стася.

— Мать приезжает, — сказал Глеб.

— Это плохо?

— Не знаю. Но сложностей точно прибавится.

— Она у тебя тоже… секретная?

— Похоже, что да. Хуже всего то, что она… как бы это сказать…

Он оборвал себя. Только сейчас до него дошло, что в поведении матери и поведении Степана Григорьевича есть что-то общее. Оба легко заводятся, оба раздражительны, оба всё время пытаются что-то объяснить, но то ли не хватает слов, то ли слушатель безмерно туп… Просто Степан Григорьевич повёрнут на инопланетянах (то есть не повёрнут, а как это… акцентуирован, вот), а мать — на дефектных ребятишках от шести до шестнадцати…

И ещё она глотает таблетки. Горстями. Иногда у неё появляется отвращение к этому процессу…

— Так всё-таки, — постучала пальцами по столу, требуя внимания, Аня. — Что. Мы. Будем. Теперь. Делать?

— Сейчас нужно смыться. Спрятаться. Хотя бы до утра. А завтра уже — по обстановке…

— Спрятаться… легко сказать… — проворчала Стася. — В нашем-то…

— Я, кажется, знаю, где, — сказал Глеб. — Во всяком случае, ничего лучшего в голову не приходит. Там нас хотя бы поймут…

— А как же Вовка? — спросила Аня.

— Утром… — начал было Глеб, но тут в дверь стукнули: два раза и раз.

— Вот и он, — сказала Аня.

Ввалились двое: Вован и Суслик. Оба как после драки, Вован с рюкзаком.

— Так это… — начал Вован, переводя взгляд с Ани на Стасю, потом на Глеба, потом по следующему кругу. — Вы чё, тоже… ну, типа?

— Ну, типа, да, — сказал Глеб. — А у тебя что?

— Да батька… — Вован вдруг сморщился, будто в глаза ему брызнули из баллончика. — В общем, я… не вернусь. В жопу такие оладушки. Пошёл вон к Суслику, а у него…

— Дверь взломали, — сказал Суслик. — Отцу звоню, а он говорит — ничего не трогай, иди к тётке Варваре. А тут Воха с резиком. Ну мы и… вот.