Макс Мах - Командир Браге

Перелом наступил двадцать восьмого апреля. Вернее, в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое, когда, приняв душ, Лиза совсем было приготовилась отойти ко сну. Но не судьба: позвонили из ГКП [26], и дежурный офицер сообщил, что, судя по последним данным, «лед тронулся».

– Ну, говори уже, Суровцев, не томи! – потребовала Лиза, уловив в голосе лейтенанта неприкрытое торжество.

– Пруссия вступила в войну!

– Ух ты! – непроизвольно вырвалось у Лизы. – Надеюсь, на нашей стороне?

Могла бы и не спрашивать, Берлин мог вписаться за Варшаву только в силу невероятного стечения обстоятельств. Но, поскольку чудес на свете не бывает, германцы наверняка решили, что настало время для восстановления исторической справедливости. Дело в том, что тридцать лет назад – на пике своего могущества – Польское королевство разгромило Прусский союз и завладело Восточной Померанией и Вармией. Теперь же королевство Пруссия, возникшее на руинах Прусского союза, намеревалось возвратить утраченные земли, нанося удар из крепостей Мариенбург и Эльблонг на Данциг и из Колберга на Гдинген. Эта операция должна была восстановить непрерывность прусской территории, что означало, в свою очередь, что германцы отсекают поляков от Балтийского моря. Для себерцев, однако, это был долгожданный второй фронт, который – при любых обстоятельствах – оттягивал на себя значительную часть польской армии.

– В связи с этим, – закончил свой доклад начштаба группы капитан 2-го ранга Измайлов, – Адмиралтейство приказывает нам быть готовыми к развитию ситуации в условиях тактической неопределенности. Наша эскадра будет введена в бой там и тогда, где и когда возникнут условия для прорыва. В соответствии с этим мы будем оперировать во взаимодействии с одной из трех сухопутных армий, – повернулся он к карте и, не глядя, ткнул указкой куда-то северо-западнее Москвы. – С третьей ударной, которая может наступать или в направлении Вязьма – Рославль, с целью окружения Руднинской группировки противника или по линии Вязьма – Брянск с выходом во фланг Калужско-Тульской группировки. Другим вариантом является поддержка действий восьмой армии, наступающей на Москву, или второй армии, действующей против девятой механизированной армии Киева в районе Владимира и Коврова.

Измайлов только что вернулся из штаба эскадры, накануне перебазировавшегося вместе с отрядом линейных крейсеров в район поселка Брейтово. Приказа на выступление он, однако, не привез. Командование, судя по всему, и само еще не решило, куда ударить, когда и каким нарядом сил. Поэтому Измайлов излагал сейчас одни лишь общие соображения, с которыми его соизволил ознакомить начштаба эскадры капитан 1-го ранга Ольхин.

«Негусто, – отметила Лиза, выслушав своего начштаба с непроницаемым лицом, – но спасибо и за это…»

– Что ж, господа! – сказала она, когда, закончив доклад, капитан Измайлов занял свое место за столом для совещаний. – Все вы слышали ровно то же, что слышала я. Нас могут ввести в бой практически в любую минуту, то есть для нас это будет такой же неожиданностью, как и для противника. Кроме того, у нас на выбор четыре операционных направления, и значит, мы никак не успеваем изучить будущий ТВД во всех подробностях. Отсюда приказ. Навигаторам и штабу подготовить соображения на любой из четырех вариантов. Главной машине – полная готовность на малых парах, остальным готовность номер один. Отпуска отменяются. Охрану усилить. Авиакрылу иметь в любой момент времени четыре боеготовых штурмовика и дежурных пилотов на четырехчасовых вахтах. Ну, и я надеюсь, господа, что, когда мы, наконец, получим приказ – даже если это случится всего лишь через час, – у нас не откроется внезапная нехватка чая, крупы или патронов и не сломается что-нибудь из того, без чего не обойтись в бою. Благодарю вас, господа, все свободны!

Офицеры встали из-за стола и, негромко переговариваясь, направились к выходу, а Лиза поднялась по трапу в боевую рубку, села в командирское кресло и, придвинув к себе столик на шарнирах, взялась просматривать почту, приготовленную для нее адъютантом еще с вечера, то есть считанные минуты после полуночи по корабельному времени. Последние дни почта не радовала: сплошные запросы флотских служб, рапорты нижестоящих чинов и прочая бюрократическая дребедень, без которой, впрочем, немыслима жизнь командира корабля.

«Рутина… – думала Лиза, просматривая очередной рапорт с жалобами начальника склада номер 93/17 на старшего баталера фрегата «Дозорный» кондуктора 1-й статьи Михайлова. – Ну да! Вы правы, господа! Хам и мерзавец. Но ловкий шельма, этого не отнимешь! У него уж точно все давно припасено. И то, что потребно, и сверх нормы тоже».