Макс Мах - Командир Браге

– Должна быть дорога…

– Да, но не совсем. Была бы дорога, по ней уж точно прошел кто-нибудь еще…

– Может быть, это разовый феномен, – предположила Лиза.

– Разумно, – согласился полковник. – Но дело в том, что были и другие. Об этом мало что известно, поскольку свидетельства не настолько очевидные, как в случае яруба, но они есть. В Дании был такой физик Оле Стемгрен, так он полагал, что физическая реальность нашего мира позволяет прорывы из других миров. Он даже создал математическую модель, но ученый мир его идеи отверг, а вот я думаю, что Стемгрен был прав. Может быть, не в деталях, но по существу… Как вам вино?

– Оно превосходно! – признала Лиза. Вино и в самом деле оказалось выше всяческих похвал.

– Рад слышать, – кивнул Штоберль. – Итак, пути… Что ж, найти пути и научиться их открывать… Как вам, баронесса, такая перспектива?

– Приглашаете в компанию? – усмехнулась Лиза, одновременно пытаясь свести воедино все, что знала об этом предмете она, с тем, что рассказывал полковник. Получалось замысловато, но правдоподобно.

– Разумеется! – Полковник встал, поднял бутылку и добавил Лизе и себе. – С чего бы иначе мне вести с вами весь этот разговор? Вы удачливая, смелая женщина, опытный путешественник… И у вас, насколько я понимаю, нет в этом деле личного интереса. Кроме мести, разумеется. Но мне это не мешает. А ван Россом, к слову, офицер САС [15], но в данном случае работал по заданию СИС [16]. Имени его я, к сожалению, не знаю, но знаю случайно, что он из Йоркшира.

– А при чем здесь военная разведка? – удивилась Лиза.

– Колонии, разве нет?

– Колонии?

– Деньги, ресурсы, власть…

– А вы?

– Все то же самое, только из научного интереса. Любопытно взглянуть, что там, по другую сторону.

– Мило.

– И потом я хотел бы открыть в Берлине музей с самым полным собранием африканских древностей. А значит, мне нужны деньги, власть и сокровища Кано!

Они проговорили весь вечер. Лиза все-таки отведала рождественского гуся в его южно-германском варианте и узнала много интересного о Западной Африке, королевстве Яруба, лорде Диспенсере, профессоре Нольфе и полковнике Штоберле. Штоберль, как начала догадываться Лиза, и в самом деле был таким, каким ей его описывали. Опасным, бессовестным и беспринципным. Но не в отношении Лизы, которую нежданно-негаданно избрал в подруги и чуть ли не конфидентки. Она ему понравилась, вот в чем дело.

Март 1932 года

Если бы не алкоголь, наверняка вышло бы неловко. По идее, после ресторана Джейкоб, как и подобает воспитанному человеку, собирался отправиться на постоялый двор. Это было очевидно, ведь они с Лизой все еще были, что называется, едва знакомы. Поэтому переодевшись прямо на аэровокзале, Джейкоб отправил свой багаж в «Серебряный бор» – пятизвездочный отель, расположенный всего в двух кварталах от дома Корзухина, и, не задерживаясь, поехал на извозчике в ресторан «От-кутюр». Он ехал на встречу, от которой ожидал так много, как только мог: он надеялся, что этот скромный ужин в компани близких подруг Лизы положит начало долгому и упоительному процессу ухаживаний, которые – кто знает! – могут однажды завершиться счастливым браком. Таков был ход его мыслей, таковы были планы Джейкоба Паганеля – ведь при всех своих очевидных достоинствах профессор Паганель являлся тем еще консерватором. Однако человек предполагает, а события идут своим чередом.

Скромный ужин на поверку оказался настоящим кутежом. Подруги Лизы были очаровательны и раскованны, а она сама – еще лучше, чем ему запомнилось. Само совершенство, никак не меньше. И хотя он ни разу не позволил себе ничего лишнего, тем более неподобающего – ни словом, ни жестом, ни взглядом, – в душе Джейкоба Паганеля творилось невероятное. Он был влюблен. Нет, не так. Он был безумно влюблен в эту невероятную женщину-авиатора, и этим, собственно, все сказано.

Когда вышли из ресторана, на город уже опустилась ночь, а электрические огни – те, что все еще можно было разглядеть – размыл упавший на Шлиссельбург весенний снегопад. Было холодно и тихо. И с неожиданной грустью Джейкоб подумал, что в такую ночь печально оставаться в одиночестве. Тем не менее ноблес оближ. Положение обязывает, а профессор Паганель был настоящим шотландским джентльменом, что обязывает вдвойне.

Разошлись не сразу. Постояли минуту или две, прощаясь с Надеждой и Клавдией под козырьком у входа в ресторан, перекинулись парой слов, а потом… Джейкоб даже оглянуться не успел, как уже несся на Лизином «Кокореве» сквозь набиравшую силу метель. И все остальное случилось как-то само собой, легко и просто, словно так и должно было быть. С той особой естественностью, замешенной на немалой дозе алкоголя, при которой о неловкости не может быть и речи.