Михаил Бобров - Снег над океаном [СИ]

— Так это фотонная ракета получится!

— Мы сколько в разных журналах читали!

— И куда потом энергию аннигиляции? — спросил Корнет.

— В тот самый межпространственный карман, откуда к нужным точкам антикварки подсовывали, — то ли в шутку, то ли нет, ответила Рицко.

— В ефремовский Тамас, — кивнул Корнет. — Профессор, а параллельные вселенные от подобного обхождения не… Не того?

— Вполне вероятно сползание затронутых параллельных вселенных в одну общую, — ответила Рицко без особого изумления: видимо, думала уже над этим. — По тому простому принципу, что любая система стремится свести потенциальную энергию к минимуму. Камень стремится скатиться в яму. Сложные многодетальные механизмы — упроститься до уровня, когда уже нечего выбрасывать. Хорошо писал Саймон Грин, книга «Элегантная вселенная», кому интересно… Думаю, точно так же и все наши Вселенные сойдутся.

Профессор несколько смущенно улыбнулась:

— Я тут на досуге набросала списочек. Ничего серьезного мне делать не позволяют.

— И не позволю! — сказал вошедший Айболит, — Так. Доктор, вы уже здесь? Отлично. Установка будет готова минут через пять. Простите, Акаги-сан, но нагружать мозг я вам пока не позволяю.

— Даже планшет отобрали. Так что я прихватила почитать…

Акаги вытащила из-под матраса — как школьница дневник, честное слово! — потертую картонную папку.

— Совмещение Вселенных уже происходило в год Войны Ангелов. Мы назвали событие «Операция Элизиум». Я участвовала в нем. И даже, наверное, где-то пострадала. Хотя это как посмотреть.

Рицко поморгала.

— В итоге НЕРВ засекретил все напрочь. Мы поняли в «Элизиуме» даже меньше, чем во Втором Ударе. А потом все понемногу забылось. Темные дела давней войны. Этих данных, — Акаги помахала папкой, как веером, — Нет даже в сети. Кстати, кристаллокопирование запрещаю.

— То есть, на флешки не записывать?

Акаги улыбнулась:

— Шутка Синдзи. Весьма специфическая, судя по полному отсутствию ваших улыбок. А кроме шуток — все, как и сегодня. Из множества сходных Вселенных путем суперпозиции выкристаллизовался некоторый непротиворечивый канон. Деталь оттуда, персона отсюда… То же самое будет и с Туманом, как мне кажется. Есть базовый ствол событий, мы условно назвали его «Сказка». От нее как-то боком отпочковалась линия «Трамонтана-Строптивая-Перекресток». Полностью перпендикулярно — две ветки сразу. «Ныряльщик Нагато» и «Уровни глубины». Вообще в сторону — «Над седой равниной моря», «Серебро и сталь». И в конце всего этого, целый веер кантаек. В искусстве такое называется межавторским сборником по заранее выбранной Вселенной.

— А в реальности?

— В реальности, — Рицко вздохнула, — облака следуют за драконом, а тигр — за ветром. Все-таки люди разные. Жаль.

— А почему жаль?

Акаги охотно пояснила:

— В нашем языке местоимение «я» появилось примерно в конце девятнадцатого века. И нормы языка его толком пока не учитывают. Ты всегда представитель некой группы. Мы, школьники второго класса. Мы, студенты пятого курса. Мы, школьный совет. Мы, управление школы. Мы, жители дома номер три. Неважно, что там один житель. Понимаете? Когда я училась в Европе, стажировалась в ЦЕРНЕ, для меня эта индивидуальность была как удар. Я привыкла, что каждый человек — срез пучка судеб. Жгут из прошлого в будущее. Но ты — именно ты! — должен вести себя так, чтобы твоя группа противостояла враждебному внешнему миру наилучшим образом. Вот поэтому мне иногда жаль. Красивая статуя только на то и годится, чтобы ей со всех сторон любовались. А из простеньких кирпичей можно дом построить.

— Профессор, — взвился Корнет. — Со всем почтением! Из кирпичей можно только стенки сложить. А система отопления или там электроснабжения уже требует большого набора деталей сложной формы, которые просто так не прижмешь друг к другу.

— Удивительно мне, — ласково улыбнулась Акаги, — что разработчик с легендарного русского «Вымпела» не знает о стыковочных узлах, унификации крепежа, посадочных местах да предельных допусках. Оттого, видать, и бьются у вас ракеты о небесный свод.

Корнет похлопал губами. Доктор усмехнулся:

— Что, брат, уела тебя блондинка?

— Эта блондинка восемнадцать ангелов уела, — опомнился Корнет. — В споре с Акаги-химе мне проиграть не стыдно.

Рицко переложила бумаги:

— Я продолжу. Все можно прекрасно, без малейшего зазора, сложить в единую Вселенную. Как гребни, сходящиеся к единой вершине.