Макс Мах - Небесный капитан

«Только в Ад…»

Лиза бросила взгляд на экран заднего вида. Ну, это только так называется «бросила». На самом деле с большим трудом – словно выполняла тяжелую работу – перевела взгляд с панорамного окна рубки на монитор, расположенный справа от ее кресла. За кормой «Звезды Севера» находился наполненный клубящейся тьмой вход в еще одну огромную пещеру, из которой изливалась водопадом настоящая река.

«Река, над которой мы летели…»

Между тем боль становилась слишком сильной, чтобы продолжать ее игнорировать, и Лиза решила передать управление Надин Греар. И как всегда бывает в этих случаях, – то есть в момент предшествующий приказу о передаче управления, – Лиза автоматически прошлась взглядом по приборам, оценивая основные параметры полета.

«Звезда Севера» медленно – всего пять узлов – двигалась прочь от приведшего ее сюда тоннеля. Работали только маневровые двигатели, и Лиза привычно – практически без участия разума – подрабатывала ими, компенсируя довольно сильный боковой ветер. Не менее сильные воздушные потоки поднимались со дна кальдеры, поддерживая бриг «под животик», что было отнюдь не лишним, так как альтиметр зашкаливал, показывая совершенно невероятную для легкого нидерландского крейсера восьмой серии высоту. Это стало для Лизы неожиданным открытием, но один факт, как говорится, тянет за собой другой факт. Неосознанно реагируя на падение атмосферного давления, Лиза уже минуту или две повышала мощность левитаторов, слишком быстро приближаясь к их установочному максимуму.

– Передаю управление, – на этот раз голос все-таки прорезался, хотя и звучал тускло и слабо. – Надин!

– Есть принять управление! – тут же откликнулась второй пилот. – Принимаю. Есть!

– Снижай бриг до оптимума, – это было важно, и Лиза продолжала говорить, хотя уже была близка к тому, чтобы потерять сознание от усталости и боли. – Здесь другое атмосферное давление…

И всё, собственно. Ее накрыла багровая тьма.

Лиза очнулась в своей каюте, что было отрадно, но на первый взгляд отнюдь не очевидно. Что? Как? Откуда? Бог весть! Минуту или две она просто бессмысленно таращилась на потолок. Вообще-то там было на что посмотреть, – витраж с подсвеченной изнутри золотой женщиной Климта в обычной ситуации буквально завораживал, – однако сейчас Лизе было не до излишеств. Она пыталась – сначала, впрочем, вяло и как бы нехотя – вспомнить, что приключилось с ней до того, как она очнулась в своей роскошной постели, и отчего валяется на шелковых простынях в пропитанной потом одежде. Однако ничего путного не вспоминалось.

– Вернулись, капитан?

«Вернулась? Откуда? Оттуда?! Но оттуда не возвращаются, разве нет?»

Она повернула голову на голос и увидела стоявшего рядом с кроватью мужчину. Присмотрелась.

«Доктор Аллен? С чего вдруг? Впрочем, где лекарь, там и болезни, – лениво констатировала Лиза. – Я больна, ранена или умираю…»

– Я умираю? – голос слабый, в голове туман и легкость, но признаки жизни налицо.

– Умираете? Нет, не думаю, – покачал головой лекарь. – Еще нет. Жизнь, знаете ли, капитан, долгая болезнь. Порой очень долгая.

Пока он говорил, Лиза немного пришла в себя. Во всяком случае, определилась со своим состоянием, – у нее, как ни странно, ничего не болело, – местом и отчасти со временем. Жива. Это очевидно. Относительно здорова. Лежит на своей кровати, а за стеклом иллюминатора ясный солнечный день. Вопрос, однако, тот ли это день, когда она отключилась, или уже другой? И если другой, то как далеко он отстоит от того момента, который Лиза запомнила последним? В прошлом у нее уже случались похожие инциденты, так что имелся определенный опыт, и не сказать, чтобы позитивный. Но с другой стороны, с нее даже сапог не сняли, что скорее обнадеживало, чем наоборот.

«Если бы я отключилась на сутки или двое, обувь бы с меня стащили в первую очередь. Ведь так?»

– Долго? – спросила она вслух.

– Полчаса. Тридцать две минуты, – уточнил доктор Аллен, взглянув на часы.

– Это много или мало? – Вопрос глупый, разумеется, но молчать решительно расхотелось.

– Как посмотреть, – пожал плечами Аллен. – По мне, так и минута беспамятства это уже слишком. А вы, капитан, находились без сознания в тридцать два раза дольше. Но, с другой стороны, после семи часов экстремального пилотирования… Честно говоря, я даже не знаю, чего следовало после этого ожидать.

– Так я жива?

– Судя по моим наблюдениям, очевидно живы. И я бы даже сказал, здоровы. Во всяком случае, пульс, температура и давление у вас в норме. Дыхание ровное. И белки глаз не изменили своего цвета, что очевидным образом указывает на то, что вы здоровы. Один вопрос – чисто из любопытства, – что за порошок скормил вам в беспамятстве господин Рощин?