Кэт Фоллз - Нелюдь [litres]

– Ты здесь живешь?

– Я держу здесь свои вещи, но большую часть времени провожу в различных поселениях, охотясь на «диких».

Внутри главного здания он провел нас через несколько укрепленных дверей. Когда-то они открывались электрическим сигналом, но сейчас охотник просто на ходу распахивал их.

– Будет еще лучше, когда я восстановлю энергоснабжение.

Он провел нас вниз по лестнице, затянутой решеткой, вдоль длинного коридора, оканчивающегося массивной дверью с единственным маленьким круглым окошком. Открыв дверцу в стене, он нашел выключатели с надписью: «Запасные генераторы». Охотник повернул их, и над головой у нас вспыхнул свет.

Когда мы наконец добрались до лазарета, я почувствовала себя лучше. Это была большая комната с расставленными в беспорядке старыми койками, но тут хотя бы просматривался каждый угол. Здесь не было ни шкафов, в которых мог бы спрятаться «дикий», ни других дверей, за которыми могла скрываться опасность.

– А где Космо?

Неужели малыш потерялся, пока мы шли по бесконечным коридорам.

– Пошел осматривать здание, – успокоил меня Рейф. – Как ты себя ощущаешь?

– Полной идиоткой.

– Нет, я имел в виду, как ты себя чувствуешь физически?

– Нога болит.

Он приложил ладонь к моему лбу.

– Сколько прошло времени с тех пор, как мы нашли ее? – спросил он Эверсона, который пропитывал антисептиком марлевую повязку. Тот пожал плечами и подкатил к нам столик с разными медицинскими припасами.

– Она же сказала, что это не укус.

– Между прочим, «она» сидит прямо перед вами! – не выдержала я.

– О’кей, – Рейф привалился плечом к стене и скрестил руки, – просто скажи мне, если вдруг почувствуешь жар.

Я кивнула и тут же сморщилась, когда Эверсон прижал марлю с антисептиком к ране. Пока он чистил края, я сжимала руки, стараясь не завопить от боли. Кончики двух ногтей были оторваны, а под остальные набилась кровь и грязь.

Держа в руке иглу, Эверсон подтянул к себе табуретку:

– Сейчас будет больно.

Я сделала вид, что мне совсем не страшно, хотя это были первые швы в моей жизни. Пусть он и помазал края раны какой-то анестезирующей мазью, все равно пришлось кусать щеку каждый раз, когда он втыкал иглу в мою изодранную плоть.

– Как ты? – спросил он через минуту.

– Нормально, – процедила я сквозь стиснутые зубы. В эту минуту боль уже не беспокоила меня, и мысли в голове путались. « Мысли путаются, потому что ты не хочешь ничего вспоминать. И не хочешь думать, как выглядел тот мертвец на диване – как будто из груди у него торчали спагетти» .

– Я видела там Фабиолу, – сказала я Рейфу, чувствуя, как холод снова наполняет грудь. – Она была мертва. Я воспользовалась ее ножом, чтобы освободиться.

– Умница, – одобрительно сказал Рейф.

– Ты передашь это ее отцу и Альве, чтобы они знали, что с ней случилось? – Я потянулась за своим диском, чтобы показать ему мертвую девушку, но не обнаружила его на груди. Хорда забрал себе мой диск, как и все остальные мои вещи.

– Я потеряла отцовскую сумку. И письмо директора… – Я прижала ладони к глазам, пытаясь остановить поток воспоминаний. – Я такая дура. Нельзя было близко подходить к нему. Надо было сразу бежать.

– Да, – ровно сказал Рейф. – Надо было сразу бежать.

Эверсон поднял голову:

– Ты можешь хоть когда-нибудь помолчать?

Рейф опустил руки.

– Она попалась тигру по собственной вине, потому что не обращала внимания на то, что подсказывал ей инстинкт.

Эверсон оттолкнул столик и встал.

– Ты только вредишь ей постоянной защитой, «неженка». – Рейф шагнул навстречу патрульному. – Ты не всегда сможешь помочь, если, конечно, не собираешься торчать рядом с ней, как пришитый, до конца жизни. Все, что у нее есть, это ее инстинкты и то, что она умеет. Ты хочешь ослабить их? Уговорить ее не доверять собственным ощущениям? Не доверять тому, что подсказывает тело? Тогда спроси себя, зачем ты это делаешь. Может, потому, что тебе нравится быть в роли героя?

Кулак Эверсона метнулся с такой скоростью, что я даже не увидела удара, только заметила, как Рейф отлетел назад. Но он мгновенно пришел в себя и двинулся на патрульного. Я спрыгнула с койки и бросилась между ними:

– Прекратите!

Парни замерли. Каждый ждал, что сделает другой.

– Сдаюсь, – Эверсон поднял руки, хотя голос у него срывался от злости. – Он прав. Все, что он сказал, – правда.

– Тогда почему ты ударил его?

– Потому что мне не понравилось, как он это сказал.