К Брахман - Рождения [СИ]

— Что я? — Вскричала взбешенная Зинка, размахивая руками, — мне что, по-твоему, всю дяревню у себя в городе поселить? Так знай, у меня квартира не рязиновая, всех не уместит. Сначала Галька, потом и все остальные? Нет уж, дудки, вот это видели? — Скрутила кукиш разъяренная девица и ткнула его под нос матери.

— Ты мне не тыкай, думаешь, богатой стала, так тябе все позволено? Вот она благодарность за то, что растила, ночей не спала, — запричитала обиженная женщина.

— Ой, она растила. И это ты называешь, растила? В хлеву наплодила, как кошка. Ты что такого сделала, чтоб я тябе благодарной была? А ничаго, — все больше расходилась Зинаида, вымещая накипевшее на матери, — я у тябя необразованная, муж мой так и сказал, что мозгов не хватает. И я за это тябе благодарна должна быть? Я все сама для себя сделала, у вас не просила. Так и вас прошу, не суйте свой грязный нос в мои дела. Уяснила?

Мать молча долго разглядывала дочь. Спорить не было смысла, она с самого детства делала все по-своему, так, как ей заблагорассудится, так, как захочет.

— Делай, как знаешь, — смирившись, махнула рукой старая женщина.

— Ты бы вместо того, чтоб мораль мне читать, поесть хоть предложила, — уже более миролюбиво произнесла Зинаида.

Мать молча поднялась и направилась к печи. Ухватив котелок, вытряхнула в миску сваренный в кожуре картофель.

— Вот картошка. — Видя недовольное лицо дочери, усмехнулась, — что, не нравится?

— Я тябе там привезла гостинцев, ты что же, даже и не посмотрела, али брезгуешь?

— Ничаго я не брезгую, только время у меня не было еще, все по хозяйству ходила.

— Так сейчас доставай. Там я и колбасы и всяких делякатесов тябе привезла.

Не удержавшись, Зинка сама кинулась к сумкам и стала доставать оттуда всякую всячину. На стол легли завернутая в бумагу копченая колбаса, сыр, банки с икрой, рыбные консервы. Мать, наблюдая за всем, только тихонечко вздыхала.

— А вот это, — разворачивая сверток, Зинка принюхалась, — осятрина копченая, вкуснятина, пальчики оближешь.

С довольным видом девушка передала сверток матери.

— Батюшки, как пахнет, ажно слюнки бягут, — принюхалась мать.

К ногам женщины стала ластиться старая кошка, прибежавшая на запах. Мурлыча и облизываясь, она с кротким видом выпрашивала кусочек.

— А ну брысь, чертовка, не по тябе еда, — прикрикнула женщина, ложа сверток на стол, — ишь, чаго вы там едите.

— Это, мама, не все едят, — с гордостью сказала Зинаида, — ты думаешь, это всем по карману? Фигушки.

— Эх, доченька, я так за тябя рада, все у кровинушки моей есть, чаго душа пожелает.

Мать натруженной рукой погладила сидевшую у ее ног дочь. Обе как-то сразу замолчали, и в доме стало тихо, лишь жужжания бившейся о стекло мухи, нарушало покой.

— Я не хотела тябе говорить, — прервала мать затянувшееся молчание, — но, видно, придется.

Зинка поднялась, уселась на скамейку и вопросительно посмотрела на мать. Старуха вздохнув, произнесла, как выдавила из себя клещами:

— Гришка твой обручен.

— Ну…

— Погоди, — не давая дочери договорить, продолжила та, — я знаю, ты по нему с детства сохла, это никому не секрет. Но ты выросла, он тож парень ничаго стал. Отец его и засватал. Сама понимаешь, долго парню холостым ходить негоже, забалует.

— Кто ж она? — Тихо спросила дочь, пытаясь не зареветь.

— Дочка нашего предсядателя, Верка.

— Верка? — Недоверчиво посмотрев на мать, переспросила Зинка. — Так она же еще совсем рябенок.

— Пока ты в городе жила, рябенок вырос и стал нявестой Гришке. Вот так, доченька.

— Не бывать этому! — Вскочила Зинаида, больно ударив кулаком по столу.

— Замолчи, — испугано посмотрела на дочь старуха, — не гневи бога, не лезь. Уж лучше уезжай в свой город. Накличешь бяду на свою и нашу голову, — уже чуть ли не плача, убеждала Зинаиду мать.

— Я тябе вот что скажу, — глядя куда-то вдаль, злобно засверкала глазами Зинка, — не будет этой свадьбы!

— Доченька, ну для чаго тябе это нужно? Ты замужняя жена. У тябя там есть все, чаго душенька желает…

— А чаго она желает, ты знаешь?! — Заорала сквозь брызнувшие слезы девушка. — Я, может, тоже любви хочу, а у меня ее нету, любви-то. Мужа своего враньем заарканила, он со мной даже в постель тяперь не ложится.

— Доченька, побойся бога, ты чего такое говоришь? — Отшатнулась мать от дочери.

— Ты хотела знать правду, так вот это и есть правда. Я его обманула, сказала, что дите жду, вот он на мне и женился, да только как выяснил, что нет дитя, так сразу и возняновидел. Да что ты можешь понять, темнота дяревенская.