Давид Константиновский - Весьма достойная судьба

- Моя задача мне ясна,- сказал я.

Кошкина посмотрела на меня, отвела взгляд и замялась.

- Я очень на вас надеюсь,- сказала она, помолчала как-то странно и добавила чуть тише: - И не только в этом.

Последнее означало, по-видимому, что я недостаточно понимаю свою задачу. Я вопросительно посмотрел на Кошкину. Она заговорила не сразу. Сначала мне пришлось попросить:

- Поясните, пожалуйста.

Кошкина замедленно проговорила:

- Я прошу вас помочь мне освободить Колю, это, разумеется, прежде всего. Но,- сделала паузу,- я хочу попросить вас еще об одном. А именно, уговорить Колю вернуться.

- Понятно,- через некоторое время сказал я.

- Первое непросто и опасно,- проговорила Кошкина.- Но второе… Боюсь, что и второе не легко.

Я вздохнул, подумал и вынужден был согласиться с нею:

- Наверное, так.

Кошкина сдвинула брови, и я заметил, что поперечные складки у нее на переносице стали еще глубже.

- Поймите,- заговорила она горячо,- вы один в состоянии мне помочь. Сама я не в силах. Коля к вам относится с таким уважением, именно к вам он приехал в критическую минуту, когда я пропала, и вообще…- Голос у нее прервался.- Только вы можете повлиять на него. У меня вся надежда на вас!..

Я растерялся. Мне хотелось как-то ее успокоить. Я протянул руку над столом и накрыл ладонью ее вздрагивающие пальцы.

- Попробую,- сказал я.- Обещаю.

Кошкина кивала раз за разом, волосы ее растрепались.

- Угу,- только и смогла она выговорить.

Ее голубые глаза наполнились слезами, потом слезы потекли ручьями по лицу, она ревела, как девочка, и размазывала слезы по щекам.

В дверь постучали.

- Пора,- сказала Кошкина и поднялась.

Снова подошла к шкафчику, вынула из него расшитое полотенце и насухо вытерла лицо. Губы ее распухли и горели.

Тоже поднявшись, я взял куртку и направился к двери.

- Подождите,- остановила меня Кошкина.

Я вернулся. Кошкина замерла у стола. Я оказался напротив и ждал.

- Вот,- сказала Кошкина.

Быстрым движением она вынула из муфты лазерный пистолет и положила его на стол между нами.

Несколько секунд я молча смотрел на него. Кошкина, я чувствовал, следит взглядом за мной.

- Колин? - спросил я.

- Да,- быстро ответила Кошкина.

Она ждала. Я смотрел на пистолет. Применение его на Земле даже в чрезвычайных обстоятельствах категорически запрещалось.

- Возьмите,- сказала Кошкина.

Я продолжал смотреть на пистолет. Если применение на Земле в наше время запрещено, то что сказать об употреблении этой штуки в девятнадцатом веке?.. Дело, однако, касалось жизни человека, его надо было отбить у полицейских.

- Отказываетесь? - тихо спросила Кошкина.

Может, при других обстоятельствах я бы не прикоснулся к нему, может, это новое дельта Е меня подтолкнуло… Впрочем, что толку списывать свои поступки на изменение разброса энергии?

Я глянул на Кошкину и увидел, что ее глаза снова наполнены слезами. В дверь опять постучали.

Взял пистолет со стола и сунул его в карман куртки.

Кошкина глубоко вздохнула и направилась за своей дохой. Я обогнал Кошкину, подал ей доху, затем надел свою куртку - и мы вышли.

У избушки, я увидел, появились еще одни сани, запряженные тройкой гнедых лошадей (кажется, так назывались коричневые). И гнедые, и серые в нетерпении перебирали ногами, словно знали, что сейчас предстоит. В санях с гнедыми сидел Сохатый, а в тех, что запряжены были серыми, стоял Арсентий. По знаку Сохатого Кошкина влезла к нему, я влез к Арсентию по его знаку. Мы помчались.

Мы опять гнали до какой-то развилки, но уже другой. И снова свернули на узкую дорогу и двинулись дальше потихоньку. Впереди ехали мы с Арсентием, за нами - Кошкина и Сохатый. Дорога шла все вниз, вниз, под уклон, выгибаясь плавной дугой. Постепенно мы въехали в овраг, спустились еще и двинулись по самому дну оврага. Крутые снежные склоны скрывали нас.

Арсентий поднял руку, подавая сигнал Сохатому, и натянул вожжи. Мы остановились. Затем все вылезли из саней и осторожно пошли дальше пешком, следуя за Сохатым. Наконец, он замер и махнул нам. Мы сделали еще несколько шагов и встали рядом. С этого места можно было, чуть высунув голову из-за сугроба, увидеть реку. Мы стояли на самом ее берегу, только крутой снежный перегиб с блестящей ледяной коркой скрывал нас козырьком от постороннего взгляда.

За плоскостью реки перед нами был противоположный берег. С него осторожно спускались верховые полицейские. Один за одним. Кони ступали нерешительно и скользили на крутом спуске. Видно, солнце уже под-плавило снег. Когда авангард конвоя сгрудился внизу, показался возок. Две лошади с трудом сдерживали его на горке. Постепенно и он съехал на речной лед. Теперь, также по одному, стали спускаться верховые арьергарда.