Андрей Валентинов - Локи

«Ты справишься, Худышка! – сопел дядя Винни, грея в ладони бокал коньяка. – Справишься! Посади эту железяку на землю Британии, и тебе тут же придет на помощь вся королевская конница и вся королевская рать. А я буду вместо Шалтай-Болтая. Но посадить должна именно ты!»

– У вас что-то похожее уже есть, – заметила Вероника Оршич, пробегаясь пальцами по клавишам пульта. – В Германии его окрестили «Fernseher», регулярные передачи идут с 1935 года. Любимая игрушка покойного доктора Геббельса.

– Телевидение, – вспомнила Пэл, глядя на овальный матовый экран. – Я такое в Штатах видела.

– Ну, не совсем такое, – Оршич нажала на большую синюю кнопку. – Вот она, «Полярная звезда»!

Экран засветился. Матовый цвет исчез, открывая то, что скрывалось за ним. Пэл тихо ахнула. Вот он какой, космос! Небо в сверкающей звездной пыли, справа – голубой контур затянутой тучами планеты. Неужели Земля? А в самом центре – что-то очень странное, невероятной формы. Если и палитра, то с острыми углами, надстройками и головной частью, чем-то похожей на кабину бомбардировщика «Виккерс Веллингтон». Сложить все вместе и в самом деле получится авианосец. Не «Арк Ройял», фотографию которого она видела у дяди, но где-то близко, только без нижней, подводной, части.

– Вам уже наверняка рассказали, – Вероника, увеличив изображение, откинулась на спинку кресла. – Основные двигатели еще не смонтированы, есть маневровые, чтобы корректировать курс на орбите. Теоретически – повторяю, только теоретически! – посадку осуществить можно.

Обернулась, коснулась руки рукой.

– Палладия! Шансов очень и очень мало. Я рискну, потому что не хочу, чтобы эта дрянь помогала Гитлеру. Пусть он узнает, что «Полярная звезда» у англичан, может, умерит прыть. А еще я хочу доставить в госпиталь одного парня, которому здесь не выжить. Но если у вас есть муж, которого вы любите, есть семья…

Леди Палладия Сомерсет сжала губы:

– У вас свои причины, Вероника, у меня свои. Назову не главную, но важную – именно меня будут встречать на аэродроме в Лейкенхите. Вы рискуете жизнью мальчика, который вас любит. Позвольте мне рискнуть моей.

Вероника Оршич закрыла глаза.

– Если что… Мне не простится.

– Вас уже простили, – отрезала Пэл. – А если что, встретимся за рекой, в тени деревьев. И там отдохнем.

Раненый умер, так и не придя в сознание. Помочь нечем, даже воды оставалось в обрез. Лонжа постоял рядом, глядя на бледное, уже начинающее желтеть, лицо и мысленно поблагодарил парня за эту смерть. Бросить раненого он бы не смог, а до ближайшего госпиталя за пределами Рейха слишком далеко.

Август Виттельсбах приложил руку к пилотке и неспешно побрел обратно, к выходу из тоннеля. Спешить пока незачем, эсэсовцы получили свой паек, который еще следует переварить.

Желтые лампы горели вполнакала, но свет в подземелье почему-то не отключили. Лонжа догадывался о причине – будут штурмовать и дальше, причем сегодня и скоро. Сам бы он никогда так не поступил. Не так трудно привести из соседнего гарнизона орудийный взвод и, для гарантии, пару легких танков. Тогда и потерь почти не будет. Но командир Лейбштандарта рассуждает иначе. Обратиться за помощью к Вермахту – значит признать свое поражение, в Берлине наверняка разгорается паника, от Гиммлера требуют навести порядок…

Гиммлер? От неожиданности Лонжа даже остановился. Охрана фюрера ему не подчиняется, не он отдает приказы Йозефу Дитриху. Кто знает, что поручили обергруппенфюреру в высоких кабинетах? Может, напротив, штурм затянуть, устлать крепость трупами – а потом за все спросить с того же Гиммлера? Прекрасный повод, дабы отстранить рейхсфюрера от руководства концлагерями! Игры коричневых пауков в железной банке с этикеткой «Рейх»…

В тридцати шагах от выхода он вновь задержался. Сюда оттащили погибших на баррикаде, уложив вдоль стены и прикрыв брезентом. Его, командирский, грех… Тела, лежавшие снаружи, решили не трогать, слишком велика опасность угодить под пулеметную очередь. Именно «косилки» страшно проредили отряд в самом конце боя, когда «асфальтовые» начали отступать.

Наконец, он увидел танк. Слева, прислонившись спиной к броне, сидел на ящике дезертир Запал, один из последних его бойцов. Судьба берегла бывшего штурмовика. Уцелел и «красный» спелеолог Любек. Трое заводил остались без армии.

Увидев Лонжу, фельдфебель махнул рукой, подзывая. Лонжа присел рядом.

– Почему нас так мало? – бывший штурмовик поглядел на собравших возле баррикады «полосатиков». – Я спрашивал, заключенных в форте больше трех сотен. Отчего они не здесь? В первые полчаса охрана о своих шкурах думала, кто захотел, тот пришел. А сколько всего? Два десятка вначале и пять человек сейчас? Когда мы «эсэсов» погнали, почти все побежали обратно, в «кацет»!