Елена Бутенко - Зеркало души [СИ]

— Так, раз снять его не получится, то не стоит и пытаться. — Алиса вернула холодную рассудительность. — Отсекать конечности тоже пока не хочется. Отсюда выбор — оставить всё как есть, или обратиться к старшим.

— Думаю, оставим всё как есть, а я потом поинтересуюсь, что за подарочек мне вручили.

— Знаешь, у древних, кажется, варягов, существовал обычай. — Она задумчиво подпёрла кулаком щёку. — Когда кто-то дарил тебе подарок — ты должен был подарить и ему что-то. Подарок была своего рода шпионом в доме, поэтому умные люди сразу дарили «отдарок» в ответ, засылая в дом дарителю вот такого же маленького шпиона, лишая обоих возможности использовать свои дары со злым умыслом. — Алиса встретилась со мной глазами. — Будь осторожна, хоть немного.

— Да, я постараюсь, — и хотя фраза была банальной, мы отлично поняли, что хотели друг другу сказать.

Когда я вернулась в комнату и забралась в гамак, готовясь ко сну, я не выдержала и позвонила Северу. Я не ожидала, что он ответит, даже не думала, что пойдут гудки, но он сразу снял трубку, словно караулил у телефона.

— Здравствуй, — голос был какой-то усталый.

— И тебе здоровья, — я была гораздо увереннее в себе, чем утром, поэтому сразу взяла быка за рога. — Ты знал, что за артефакт ты мне подарил?

— Раньше он принадлежал венефам. Можно сказать, я его вернул, — мне на секунду показалось, что я разговариваю не с Севом, а с кем-то другим, но ощущение тут же исчезло.

— Он принадлежал Ясару. И снять его смогут лишь с мёртвого. Позаботился, блин, чтоб не потерялся. — Я уже не сдерживала негодования, забывая про поговорку «дарёному коню — в зубы не смотрят».

— Да, я в курсе, что в вашем ордене Ясара, мягко скажем, недолюбливают. Тебе противно иметь его вещи?

— Ты что, не понимаешь? Ты же прекрасно знаешь, что было предсказано возвращение Ясара, и этот браслет на мне… наводит на определённые размышления.

— Ты что, боишься осуждения старого ордена? Его всё равно скоро не станет, — голос стал холоден, я вновь перестала узнавать Севера. — Если хочешь, я даже помогу тебе стать полноправным грависом.

— Да ты издеваешься что ли? — взорвалась я. — Предлагаешь поубивать всех?

— А что такого? — он был спокоен, словно говорил о погоде. — Ты что, историю не знаешь? Как, по твоему, чаще всего передаётся власть?

— Да иди ты к лешему, историк хренов, — я уже не могла сдерживаться и бросила трубку. Он не перезвонил.

Это был сон. Давно я уже не появлялась в тронном зале с высокими потолками. Всё было привычно, но что-то неуловимо изменилось, страх сковал всё тело. Я стояла спиной к трону, впервые тьма наверху была пронизана лёгкой предрассветной дымкой. Я облизнула сухие губы и оглянулась. На троне кто-то сидел.

Я закричала и проснулась. Кошка недовольно спрыгнула с груди на пол.

В голове зудел Зов. Звали из Резиденции, звали в панике. Я потёрла глаза, чтобы проснуться, быстро оделась и, сосредоточившись, телепортировала.

Моя комната встретила мёртвой тишиной. Я выскочила в коридор, каменный пол холодил голые ступни, но я, не замечая, добежала до кабинета Бенедикта. Именно туда вёл Зов.

— Что случилось? — переводя дыхание спросила я, но мне никто не ответил. — Что-то с Бенедиктом?

— Да… — Алиса нервно теребила край рубашки, но взглянуть на меня не решилась. Филипп тоже прятал глаза, Марк отсутствующе глядел в сторону. Среди всех не присутствовал лишь Вадим. Майя тихо плакала, Варвара, бледная, с остекленевшим взглядом, держала её за руку.

— Бенедикт ранен, — нашёл в себе силы сообщить Дан. Я круто повернулась и бросилась в кабинет. — Лина, но… — Он попытался меня остановить, но заметив мой взгляд, отшатнулся.

— Лучше молчи сейчас, Даниэль, — тихо сказала я, глядя в его глаза. Чем дольше я смотрела, тем больше ужаса появлялось в них: он понял, что у меня есть сила, способная сломать его волю. Выдержав секунду, я повернулась, больше никто не пытался меня остановить.

Зажмурившись, я толкнула дверь внутреннего кабинета. Она распахнулась бесшумно, но Вадим поднял голову. Задержав на мне затуманенный взгляд, он продолжил прерванное занятие. Бенедикт как обычно проницательно следил, если бы не алая кровь, пятнами проступающая сквозь повязку, которую накладывал Вадим, я бы не поняла даже, что он, возможно, смертельно ранен, настолько спокойным было его лицо. Никаких признаков страха, боли, только виски серебрились в свете разожжённого камина: в Резиденции всегда было холодно.