фантЛабораторная работа - Основной конкурс (5 конкурс)

- Я разговаривал с твоей мамой, - папа оттолкнулся копытами и тоже стал раскачиваться. – Она очень за тебя переживает.

- Она мультики запрещает смотреть, - пожаловался Егор. – И говорит, что я опять с сестрой спать буду.

- С сестрой тебе спать не обязательно. По крайней мере, прямо сейчас. Просто мама очень за тебя переживает, понимаешь? Хочет, чтобы ты кем-то стал в этой жизни.

- А я не хочу! – вдруг вырвалось у Егора. Он почувствовал, что вот-вот расплачется. – Не хочу я сжигать этот мир в пламени моей ненависти! Я гонщиком стать хочу!

Папа тяжело вздохнул и, прочертив копытами по песку, остановился.

- У каждого своя судьба, Егор. Ты рождён, чтобы быть Антихристом, понимаешь? Это твоё предназначение. У тебя есть ответственность перед этим миром. Он давно уже ждёт тебя, мир этот. Ты не можешь просто так отказаться от своей участи… Я вот тоже не могу. И сестра твоя тоже не может. Ты ведь знаешь, как ей тяжело? Думаешь, Аглае легко с детства мёртвых видеть? А ведь вокруг тебя их всегда было много…

- Я хочу стать гонщиком, - сказал Егор. – У гонщиков копыт нету. Ими на педали нажимать неудобно.

- Ну, так и не надо копыт, если не хочешь, - папа почесал лапой за ухом. – Знаешь, я ведь тоже не всегда хотел стать тем, кем в итоге стал.

- Правда? – Егор посмотрел на папу. Тот кивнул рогатой головой. – А кем ты хотел стать?

- Богом, - папа, улыбнувшись, поднялся на ноги. – Ладно, насчёт мультиков я с мамой поговорю. Только ты её больше не обижай, хорошо? И это, насчёт птиц… - он ткнул когтём за спину Егора. Мальчик повернулся и увидел мёртвую трясогузку. – Ты с этим заканчивай, хорошо? Это вредная привычка, как в носу ковыряться. Зло нужно делать с умыслом. А птиц оставь в покое.

- Хорошо, - сказал Егор. – Я больше не буду.

- Вот и молодец. Ладно, гонщик, давай лапу, - отец вытянул свою, и Егор, улыбаясь, пожал её ладошкой. – На день рождение приду, а до этого – не могу. Дела. Ну, бывай!

И он провалился под землю. Егор, вздохнув, спустился с качелей и подошёл к мёртвой птице. Опустился на корточки. Птица выглядела, как живая – только вот она была мёртвая. Егор вдруг вспомнил сестру. Ни папа, ни мама не знали, что в прошлом году они с Аглаей, взявшись за руки, поклялись друг другу, что никогда и ни за что друг на друге не женятся. Спали они с тех пор валетиком. Когда мама это увидела, то расстроилась не на шутку. Честно говоря, Аглая была не такой уж и плохой сестрой, только вот всё время плакала и не моргала.

Егор взял мёртвую птицу в руки. Как он может не убивать птиц, если и сам не понимает иногда, как он это делает?

Он вспомнил обещание отцу и загрустил. Птица была мёртвой, и с этим ничего не поделаешь.

Хотя…

Воровато обернувшись, и уверившись, что рядом никого нет, Егор накрыл птицу руками и сосредоточился.

Это должно быть не сложно. Как с плейером…

Птица вдруг забилась в его руках, и мальчик, вскрикнув, отшатнулся назад и бухнулся на песок. Птица, часто ударяя крыльями, поднялась в небо. Егор рассмеялся.

С плейером было даже сложнее.

Он вскочил на ноги, проследил взглядом за птицей и бросился вниз, в посёлок. Ему хотелось кому-нибудь рассказать о том, что произошло, но он понимал, что родителям, конечно же, рассказывать об этом нельзя. Папа, наверное, расстроится…

Он повернул влево и понёсся к Леркиному дому.

Вокруг был июль, впереди был август, и Егор надеялся, что в жизни у него ещё будет много-много июлей и августов до того, как ему придётся сжечь этот мир в огне своей ненависти.

«Хотя, - подумал вдруг Егор, не сбавляя шага, - если подумать, то чем, собственно, этот мир отличается от плейера?»

Он почувствовал запах готовящегося шашлыка и побежал быстрее.

«Купальник с черепами? – вспомнилось ему. – А ведь действительно круто!»