Алексей Грашин - Когда же тленное сие

Зашуршала трава, ветви сомкнулись — и словно не было никакого инсекта, секущего воздух острыми клинками.

Ян собрал рассыпанные ветки и разжёг костерок под котелком.

— Это трансмех был? — спросила Анна.

— Думаю, да.

— А чего он хотел?

— Не знаю, — Ян помешал варево в котелке длинной ложкой. — Я испугался, что мы нечаянно подошли к Хранилищу, и это страж. Но, видимо, он просто идёт своей дорогой.

— А крест, крест ты у него видел? Это что?

— Символ древних религий, — подув на ложку, Ян попробовал содержимое котелка. — Бессмертие, смерть, воскрешение — в разных системах по-разному.

— А как он нас нашёл?

— Садись завтракать, — Ян устроился у костерка, сложив свои длинные ноги, и разлил ароматное варево в миски. — По запаху, думаю. Хотя у него должна быть куча всяких приблуд.

Анна втянула воздух над миской.

— Ммм!.. Аромат! Гороховый суп с копчёными рёбрышками, мой любимый!..

Собрав палатку, они выбрались на шоссе. Холодный сезон кончился, и погода для конца апреля стояла прекрасная — сухая и нежаркая. Пластобетон, в отличие от почти исчезнувших бетонных покрытий и канувшего в Лету асфальта, прекрасно сохранился и даже почти не потрескался. Ноги путников мерили его желтоватую поверхность, словно два старинных циркуля. На лица, в дополнение к маскам, они натянули белые шарфы — две серые фигуры с рюкзаками за спиной.

— В древние времена римляне строили дороги, которыми европейцы пользовались тысячелетиями, — сказал Ян. Сквозь ткань его голос звучал глуховато. — Потом европейцы создали дороги, которыми можно пользоваться тысячелетиями. Вот мы сейчас идём по такой.

— Значит, теперь мы построим новые дороги, которыми?.. — с надеждой спросила девочка. Ян вздохнул и ничего не ответил.

Мимо час за часом тянулись заросшие цветами луга и частые перелески. Порой через дорогу сигал заяц, пару раз на обочину выходили и провожали путников влажными глазами хрупкие косули. Присутствия человека совсем не ощущалось, да и было ли оно здесь когда-нибудь?

— Как думаешь, мы найдём Хранилище? — нарушила молчание Анна.

— Марк говорил, Эмбанк должен быть неподалёку от схода с Моста, — задумчиво отозвался Ян. — Мы уже недалеко от пролива и первого крупного моста на пути. Вот и узнаем.

— Смотри! — вдруг воскликнула Анна.

Облака, затянувшие небо к середине дня, поредели, и в просветы между ними вклинились солнечные лучи. На одном из солнечных «островков» примерно в километре от них среди зелени трав сверкало тело многоножки. Бликующей зеркальной гусеницей она быстро ползла параллельно дороге, изредка вскидывая переднюю часть.

— Это тот же самый?

— А ты много видела трансмехов во время пути? — отозвался Ян. — Уверен, что тот же. Идёт туда, куда и мы.

— У нас появился попутчик, — засмеялась Анна. — Давай его как-нибудь назовём!

— Ты уверена, что это «он»?

— Такой солидный. Точно «он».

— Многоног?

— Мсьё Многоног! Или герр?

— Сэр? Сударь?

— Знаю! — торжественно сказал Ян. — Г-н!

— Что гн? — не поняла Анна.

— Г-н Многоног! Старинное сокращение от «господин».

— Замётано, шкипер! — басом отозвалась девочка.

Пообедали они на ходу. Во второй половине дня перелески исчезли, уступив место бескрайним лугам. Там и тут на них выделялись островки фиолетовых цветов.

— Приятно как пахнет, — Анна сбежала с дороги и наклонилась над цветком.

— Лаванда, — ответил Ян. — Здесь были лавандовые поля.

Когда солнце стало клониться к западу, они поставили палатку прямо на шоссе — вокруг не было более подходящего места, чтобы развести костёр.

— Веток нет, — развела руками девочка.

— Ничего, погреем лазером, — хмыкнул её спутник. — Не каждый же день баловать себя живым огнём.

Он поставил треножник и подвесил котелок.

— Дневное светило погрузилось в воды Тихого океана, оставив команду «Владычицы вод» наедине с их страхами и надеждами, и ночными тварями моря, — басом прокомментировала Анна закат и помолчала. — Как думаешь, Ян, — спросила она нормальным голосом, — бессмертные тоже смотрят на закаты?

Ян подошёл сзади и положил ей руку на плечо. Слабый ветерок шевелил травы в вечернем свете и доносил до них одуряющий аромат лаванды. Половина солнечного диска уже скрылась за горизонтом, а оставшаяся часть покраснела и шла рябью, как при плохой трансляции.

— В древности говорили, что ради таких мгновений стоит жить, — голос Яна был грустен и тих. — Если они уже не могут любоваться закатами, в чем смысл их жизни? Стать бессмертной, потеряв чувство прекрасного, не видеть красоту в мелочах-ты бы хотела?