Но я-то, кукарекая с верхних ветвей мирового дерева Иггдрасил, понимаю. К древней новгородской «свободе», круто замешанной на ещё родовой архаике с вкраплениями торгашеской продажности, к стремительно нарастающей раннефеодальной «братской любви» рюриковичей, в форме бесконечной междоусобной войны — естественной, обязательной фазе феодализма, добавляется третья… «тень». «Намёк». Сам ещё этого не осознающий.
«Тень кровавого самодержавия».
Рано. На четыре века раньше Ивана Грозного.
Именно по его приказу умрёт последний удельный князь на Руси — двоюродный брат царя Владимир Андреевич Старицкий.
В 1569 году, при возвращении из похода, на одной из ямских станций Старицкий был окружён отрядом опричников Малюты Скуратова и Василия Грязного. Вместе со старицким князем погибла его жена и дочь, чуть позже «отравили дымом» его мать.
До этой «радости» — четыре века. Раздробленности, удельности, братоубийственности. Естественного, историчного, по законам природы и общества, развития. «Силы вещей», «по тому самому Исааку».
Эти четыре века… это «естественно»? С гибелью двух третей городов и трети населения за четыре года «Батыева нашествия»? С ежегодными — столетиями! — набегами ордынцев, ногайцев, казанцев, крымчаков… с регулярно уводимыми многотысячными полонами? С реконкистой от Миндовга до Сталина, при котором только и были возвращены под «общерусскую шапку» последние из нынешних земель государства древнерусского?
Может, эти века — «неестественны»? Может, если «намёку» — намекнуть, а «тень» — оттенить… Ну и там, всякого чего… создать условия, учесть обстоятельства… производительные силы и производственные отношения… поташ со стеарином, пикелевание со сталеварением, соломки подстелить…
Марксизм, безусловно, рулит. Форева! Но уж очень глобально. Как за зайцем с водородной бомбой гоняться. Жаркое будет. Но есть ты его не станешь. Ибо — нечем.
А вот как бы мне тут… уелбантурить? Чего-нибудь эдакого?
Мне?! Дерьмократу и либерасту?! Пролетарию и посылалию?! В провозвестники и созидатели «кровавого монарьхизьма»?!
Ваня! Будь реалистом! Марксизму — пофиг. Что твои личные завихрюшки, что либерастия с дерьмократией. Ему же — одного надо. Как в сексе: что бы «силы» соответствовали «отношениям». А что там внутри… «лепота и человецах благорастворение» или «вставай проклятьем заклеймённый» — ему без разницы.
* * *
А что говаривал по этому поводу наш, знаете ли, т. Ленин? А он, когда ему толковали, что пролетариат в России слаб и малочисленен, что в крестьянской стране не может быть пролетарской революции, удивлённо спрашивал:
— Но мы же взяли власть? Не отдавать же её обратно эксплуататорам.
* * *
Дело за малым: взять власть в одной, отдельно взятой стране. И устроить здесь… абсолютизм.
Чего?!!!
Да факеншит же!
«Ванька плешивый — делатель королей»… Бредятина третьей выгонки!
Причём ближайший кандидат на должность царя — Андрей Юрьевич Боголюбский — в Иваны Грозные не годится. Слаб. Гуманен.
Кто?! Боголюбский?! Казнелюб и законобдень?!
Да. Увы. Братьев, родных и разно-юродных — не режет. «Родную кровь проливать — грех». Ему с удельщиной не справиться. Просто по мягкости характера, по границам допустимого.
Ну и кому тогда всё это дерьмо расхлёбывать? Как тебе, попандопуло из эпохи плюрализма, феминизма и охраны животных, ипостась Малюты Скуратова? Противно, с души воротит? — А ты давно в русских городках бывал? Там же дворов полторы сотни — уже много! И каждую неделю из церкви везут детские гробики.
Можно не заметить. Можно перекреститься. «На всё воля божия». И дальше, по своим делам. Хрусталь варить или, там лепесточки в гравитационных веялках загибать. А эти — пусть мрут. Или как?
«Шаг вперёд есть часто результат пинка в зад». «Пинок» я получил. История в Луках заставило заново оценить себя, окружающее… Подумать. И принять решение.
Об этом позже.