В Бирюк - Гоньба [СИ]

Кажется, именно в Волочинском Мхе и утопили Усвятские волоковщики княгиню, проклявшую их перед своей смертью. Эту легенду я уже…

Без вопля «Гоньба княжеская! Разойдись!» — тяжело. Что мы не из простых — видно. Но не из сильно вятших. Так что, возчики дорогу уступают. Но — неторопливо. С постоем — медленнее. Торговаться приходится. Хотя у проводника моего и здесь знакомцы есть. Не один раз здесь проходил. На расспросы — фыркает.

— Был суздальский — стал, вот, боярича смоленского слуга.

— А куда?

— По господской надобности.

Я старательно акаю, словечки, в Смоленске когда-то подцепленные, употребляю. «Трынадцать», «сейчяс», «стау», «усих». К месту и не к месту.

Местечко тут интересное. С популярным названием — Сурож. Как раз напротив устья Усвячи. Живут здесь, ясное дело, сурожане. Не скажу, что по улицам греки толпами шастают, как в Суроже Крымском, но иноземцы — есть.

Городок под Витебским князем. Такой перекрёсток многие желают держать. Это одна из причин, почему Давыд Попрыгунчик в Витебск княжить пошёл. Стража сейчас стоит — смоленская.

Разговор со стражей… плотненький.

— Ты, молодец, не добрый купец, не поп, не богомолец… И какое ж тебе лихо покоя не даёт? На что в дорогу скачешь-то?

И так это… со спины стражники заходят. А у нас кони уже рассёдланы — не вскочить.

— Иду я по своим делам. А ты, дядя, подол бы брони своей вычистил. Иль забыл как оружничий Гаврила тебя ругал-стыдил за грязь-то?

Стражника — не помню. А вот эту «лепестковую отделку подола ламелляра» — сам драил. В бытность свою в выучениках у Гаврилы, которого я Буддой называл — главного оружейного начальника на подворье Смоленских князей.

Десятник стражи глянул на подол, потом — на меня.

— Чёт мне твоё обличье вроде…

— Само собой, десятник. Встречалися. А ныне — не держи. Сам понимаешь — служба княжеская.

Что «служба князя Суздальского»… не уточнил.

Отпустил. Просто потому, что я помню смешные подробности своего тогдашнего существования. Кусочек нашей, вот через эту железяку, общей жизни.

И мы поскакали. По Усвячи, по озёрам, по Ловати… Как я эти речки возненавидел! Мне надо на север, а Ловать здесь идёт чётко к западу.

Тихое Лето только хмыкает:

— Куда дорога, туда и гонец. Реки — от бога. От него ж — и дорога. Скачи да радуйся. Что есть.

Я когда-то бывал в Великих Луках. В давно прошедшем будущем.

Факеншит! Спрягать глагольные времена для попаданца… мозги сломать!

Не надо: того городка, который я видел — нет. А вот семь лук — извилин Ловати — имеются. Трёх охотничьих луков, как на городском гербе — нету. Да и откуда? Герб — от Екатерины Великой. В те времена этимологией не заморачивались.

Забавно. Место помню, вижу. Вот же извивы эти! Вон там, на горке, ещё собор будет. А города — нет.

Я, конечно, понимаю — глухое средневековье, дикие туземцы, городок маленький… Но не до такой же степени!

В летописи первое упоминание — как раз сейчас, по поводу визита Ростика. В новгородских берестяных грамотах 40–60 годов этого века из переписки купцов:

«В Киеве Бог был свидетель между нами: из твоих фофудий девять выговорил я себе. Таким образом, в Луках гривен шесть…»

Кто такие «фофудии» — неизвестно. Но Луки — есть. А городка, на месте которое я помню — нет.

— А… где?

Тихое Лето смотрит удивлённо:

— Чего — где? До города ещё тридцать вёрст.

Ну, блин, «кочующие земледельцы»! Мало того, что каждая семья каждую весну из избы разбегается, откочёвывает по всяким сенникам — дровянникам, что общины целиком каждое десятилетие переселяются, так они ещё и города постоянно перетаскивают!

Ладно, скачем дальше.

Точно, есть городок. Так и зовётся — Городок-на-Ловати. «Луки» — его довольное новое название: «Городок» на «Святой Руси» уж очень распространено, не отличить. Кажется поэтому — чтобы различать — более позднему поселению добавили эпитет «Великие».

Городок уже лет триста стоит на правом берегу. Луки речные здесь, конечно, есть. Две петли почти полной окружности. В верхней — горка, метров на сорок выше окружающих болотистых равнин. Но не — «семь загибов на версту», как в том месте, где на рубеже 12–13 веков (в РИ) новгородцы крепость поставят. Сынок нынешнего Якуна — Дмитрий Якунич и смастырит.

Нынешние Луки ещё лет сто назад были крупным промышленным центром. Застройка на столбах, как у пруссов, куча скандинавских, балтских, западно-славянских элементов.