Бернар Вербер - Отец наших отцов [litres]

– Без малейшего сомнения. Здесь все в наличии, к тому же то животное было крупнее шимпанзе.

Исидор Каценберг выглянул в окно, за ним раскинулся парк. Дерево у стены, которой был обнесен парк, было очень высоким, расстояние между его нижними ветвями и незатоптанными клумбами внизу было не меньше двух метров.

– Если это человек, то владеющий приемами акробатики, – сказал он.

– Акробат? Это не пришло мне в голову… – Соланж нахмурилась. – Тогда почему не акробатка? Бывшая жена Аджемьяна – тоже, между прочим, член клуба «Откуда мы взялись?» – раньше была циркачкой.

– Как ее зовут? – спросила Лукреция, занеся над бумагой карандаш.

– Софи Элюан. Она – богатая наследница. Вы наверняка читали или слышали рекламу: «Аромат колбас «Элюан» почует даже тот, кто мертвецки пьян!» На рекламных плакатах красовался Аджемьян в компании своих ископаемых, он же читал рекламу по радио. Они заключили договор: жена спонсирует исследования и палеонтологические раскопки мужа, а он в обмен предоставляет свой образ уважаемого ученого.

– С некоторых пор эта реклама пропала, – напомнила Лукреция Немрод.

– А как же! Ссора, развод, разрыв договора. Аджемьян мало-помалу заделался воинствующим вегетарианцем. Представляете, как отнеслась к этому его жена? Производительница мясных изделий замужем за апостолом вегетарианства!

Рыжая журналистка полистала свой блокнот.

– Что-то я не нахожу имени Софи Элюан среди членов клуба «Откуда мы взялись?».

– Потому что она появлялась на заседаниях только в качестве приглашенной. К науке она не имеет ни малейшего отношения. Уверена, как бывшая акробатка она способна скакать с ветки на ветку без помощи ног!

ОН скачет с ветки на ветку. Его любимая прогулка после спаривания! Но в данном случае это не просто развлечение, а участие в охотничьей экспедиции.

Другие доминантные самцы тоже быстро продвигаются вперед, цепляясь руками, как крючьями, за ветки и балансируя ногами. Так, на одних руках, они перемещаются куда быстрее, чем внизу, бегом.

Они зрительно определяют цель очередного прыжка, находят руками опору, и их центр тяжести несется вперед. На такой скорости пальцы едва касаются ветвей, это больше похоже на ласку. Со стороны может показаться, что они парят в древесных кронах. Но страх упасть и сломать позвоночник все же присутствует. Стоит всего одной веточке из многих оказаться трухлявой, подточенной червями, – и падения не избежать. ОН тоже однажды вот так рухнул вниз, хорошо, успел вовремя ухватиться за лиану.

Доминантные самцы скользят в ветвях. Это патруль в поисках дичи. На лету они успевают высматривать внизу четвероногий протеин, но мало что находят. Куда подевались все шакалы, гиены, зайцы, газели? Верно, давешняя гроза с пожарами распугала всю окрестную дичь. Чем же кормить самок и молодняк? У него начинает урчать в животе, требующем пищи.

О, пища, где ты прячешься?

Внимание, заячий писк! Но стаю опережает орел, хватающий добычу и уносящий к себе в гнездо. Жестокая конкуренция! Удрученные доминантные самцы останавливают свой полет и, раскачиваясь на ветвях, переглядываются.

«Еда!» – думают они.

Они все отдали бы ради еды! Ради ни с чем не сравнимого чувства набитого рта и блаженства жевания.

Организм уже наказывает его, заставляя чувствовать боль. ОН знает, что если скоро не отыщет пропитание, то его мышцы будут отравлены токсинами. Легкие горят, в желудке огонь, кишки завязываются узлом.

Еда! Найти хоть что-то съедобное.

И поскорее!

В окна комнаты для гостей были видны грузовики, тоннами вывозившие с завода продукцию компании «Элюан»: колбасы всех наименований и сортов, сосиски, мясные рулеты, ветчины, рульки… Все это – в мыслимых и немыслимых видах: охлажденное, замороженное, соленое, копченое, консервированное, сублимированное, обезвоженное… На бортах фургонов красовалась ликующая хавронья в звериной шкуре, с каменным топором и явно изрядно подшофе, напоминая любому о навязшем в зубах рекламном лозунге.

Балет транспортных средств, загружаемых засоленными протеинами и возвращающихся пустыми для новой загрузки, казался вечным.

На стенах комнаты для гостей были развешаны портреты троих акробатов в цирковом облачении: судя по всему, самой Софи Элюан, изображавшей Тарзанову Джейн, только что вышедшую из джунглей, Тарзана в пятнистой набедренной повязке и мужчины, изображавшего при помощи побитой молью искусственной шкуры гориллу. На некоторых снимках троица была запечатлена в разгар представления, за исполнением под куполом цирка опасных трюков – дерзких перелетов между трапециями.