Дэвид Бишоф: Миры Гарри Гаррисона. Том 17

— Привет, ребята! — воскликнул Билл. — Я вернулся!

— Нам доложили, что ты погиб, — проговорил Миллард Гротски, на котором был мундир фельдмаршала, медленно поднимаясь из-за стола.

— Ерунда, — отозвался Билл с улыбкой. — Я жив и здоров.

— Отлично, — сказал Гротски. — Значит, мы теперь можем предать тебя суду за дезертирство.

Крыть было нечем. Билл догадывался, что его поступок — побег из одной армии и присоединение к другой — впрямь может рассматриваться как дезертирство.

— Мне нужны три добровольца! — объявил Гротски и прибавил, когда выяснилось, что добровольцев не предвидится: — На роль судей. — Тут же вверх взметнулся целый лес рук.

Через несколько минут посреди помещения образовалось свободное пространство. Президент уселся за стол, судьи расположились чуть в стороне, а Билла усадили на раскладной стульчик.

— Уважаемые судьи, дамы и господа! — произнес Гротски. — Я рад приветствовать вас на первом заседании первого трибунала независимой, демократической и законопослушной республики Вырви-глаз. Если позволите, я хотел бы выступить с краткой вступительной речью. — Он указал на Билла. — Этот человек дезертировал из нашей армии. Его следует расстрелять. Благодарю за внимание. Итак, каков будет приговор?

Судьи переглянулись, потом тот, который сидел в середине, пожал плечами и сказал:

— По-моему, разумно.

— Идет.

— Договорились.

— Можно ли нам вернуться к работе?

— Возражаю, — возразил Билл.

— Против чего? — удивился второй судья.

— Против приговора!

— Однако суд состоялся, — заметил третий. — Что вас не устраивает?

— Почему мне не дали слова, чтобы оправдаться?

Судьи повернулись к президенту.

— Ёлки-палки, Билл, — пробормотал Гротски, — это же наш первый трибунал! Тебе что, полагается адвокат?

— Конечно! Когда меня судили в прошлый раз, ну в имперской армии, то адвокат присутствовал с самого начала.

— Хм-м, — Гротски посоветовался со своими помощниками, а затем сказал: — К сожалению, все адвокаты на передовой. Мы отправили их туда, чтобы они больше никому не докучали. Пожалуй, ты можешь попробовать сам. Говори. — Он откинулся на спинку кресла.

— Я не виноват, — заявил Билл. Время поджимало, мыслить требовалось чем быстрее, тем лучше, а особой сообразительностью он не отличался никогда. Тем не менее, осознав, что над ним нависла смертельная опасность, он поднатужился и напряг свои немногочисленные умственные способности. — Во-первых, я подданный Империи, а вовсе не гражданин вашей республики, так что для того, чтобы вступить в вырви-глазнийскую армию, мне надо вернуться домой и отказаться от подданства. Тогда и будем разбираться. Ну как?

— Неплохо, — одобрил Гротски. — Судьи?

— Ничего подобного, — ответил один из членов трибунала, набрав что-то на дисплее компьютера. — Гражданство необходимо только в том случае, если человека призывают в армию, а вы записались добровольно. Видите? — Он повернул дисплей так, чтобы было видно всем. Слово «призван» было аккуратно зачеркнуто, а над ним значилось «доброволец».

— Ваша взяла, — буркнул Билл и встрепенулся, вспомнив, о чем шла речь на предыдущем суде. — Вы ведь объявили военное положение, так? — Президент утвердительно кивнул. — Выходит, планета как бы превратилась в огромную базу, территории которой я не покидал. Значит, никакого дезертирства не было, правильно?

— Можно я отвечу? — спросил третий судья, поднимая руку. Гротски одарил его милостивым кивком. — Лейтенант Розенблатт сообщил нам, что, когда он видел вас в последний раз, вы летели над землей, будучи подброшенными в воздух взрывной волной. Впоследствии вы появились вблизи нашей ставки, причем опять-таки с воздуха. Отсюда следует, что в течение некоторого времени ваши ноги не касались поверхности планеты. Приговор остается в силе.

— Так нечестно! — проскулил Билл. — Я не могу быть дезертиром, потому что числюсь в имперской армии! Я всего лишь докладывался своему командиру! — Он с мольбой в глазах посмотрел на судей, а потом осторожно улыбнулся.

— Это мне нравится, — провозгласил президент. — Молодец!

— Клянусь небом, он, кажется, выкрутится, — признал первый судья.

— Точно, — согласился второй.

— Без сомнения, — подтвердил третий. — Обвинение в дезертирстве снимается. — Когда аплодисменты стихли, он прибавил: — Этот человек не дезертир, а шпион. Виновен!

— Замечательно! — обрадовался Гротски. — Увести его и расстрелять немедля! — Двое военных полицейских подхватили Билла под руки и поволокли к двери, но не сделали и пяти шагов, как президент крикнул: — Стоять! — и заговорил о чем-то с человеком, чье лицо возникло на видеоэкране.