Стивен Бакстер - Рассказы

Таркин не сводил глаз с Холмса, его руки подрагивали.

Мой друг переплел пальцы на затылке.

— Высота не превышала десяти футов. Упав с нее, выжил бы даже Ватсон. Вероятно, получил бы синяки и переломы. Ральфа убило не падение. Таркин, какова была масса капсулы?

— Тонн десять.

— Раз в сто больше массы Ральфа. Значит, в особых условиях инерционного регулятора она полетела к полу в сто раз быстрее вашего брата.

Тут я внезапно представил, как все произошло. В отличие от безобидной кабины лифта в примере Уэллса, капсула полетела к полу, увлекая за собой Ральфа. Моя услужливая фантазия не поскупилась на подробности: металлический потолок капсулы врезался Ральфу в лицо, секундой позже на накренившийся потолок упало его тело, и Бримиком лопнул, как воздушный шар…

Таркин спрятал лицо в ладонях.

— Та сцена постоянно у меня перед глазами. Зачем вы все это говорите?

Холмс повернулся к Уэллсу:

— Проверим вашу наблюдательность, мистер Уэллс. Назовите самый поразительный факт в этом деле.

Молодой писатель нахмурился:

— Помню, когда Таркин привел нас в инерционный регулятор, я посмотрел на пол капсулы, ожидая увидеть следы трагедии.

— Однако следы до нелепого странной гибели Ральфа обнаружились не на полу, а на потолке, — дополнил Холмс.

— Да, Таркин велел мне посмотреть вверх, как позднее вы, мистер Холмс, велели инженеру Брайсону поднять голову. Его лицо тогда перекосилось от ужаса. — Уэллс испытующе взглянул на моего друга. — Вот симметрия и нарушилась: Таркин знал, куда смотреть, Брайсон — нет. О чем это говорит?

— Мы искали следы на сиденье и на полу, так как не понимали, что случилось с Ральфом, — проговорил Холмс. — Нам пришлось их показывать, Брайсону тоже. Задумай инженер убить ученого, он выбрал бы другой способ. Лишь изучивший свойства поля тяготения под действием инерционного регулятора мог мгновенно сообразить, какой трос нужно перерезать, чтобы расправиться с Ральфом.

Таркин не шевелился: он по-прежнему сидел, спрятав лицо в ладонях.

— Меня имеете в виду? — спросил он.

— Это признание? — вскинулся Уэллс.

Таркин поднял голову и задумчиво посмотрел на Холмса.

— У вас нет доказательств, а вот у меня есть контраргумент. Брайсон мог помешать мне перерезать кабель. Но он этого не сделал, что доказывает его вину.

— В тот момент его не было в мастерской, — спокойно проговорил Холмс. — Вы это подстроили.

— Брайсон завтракал с моей невесткой! — захохотал Таркин. — Как я мог такое подстроить?

— Тут дело в яйце, которое ел Брайсон, — ответил Холмс. — Оно готовилось дольше обычного.

— Господи, Холмс, опять яйцо! — вскричал Уэллс.

— Тем утром вы, мистер Бримиком, забрали из курятника свежие яйца. Я спросил об этом экономку, — начал Холмс. — В вашем доме на завтрак готовят одно- и двухдневные яйца. В детстве вы возились с курами и знаете, что свежеснесенные яйца готовятся намного медленнее одно- и двухдневных. В плотном слое белка свежайших яиц, на самой границе с желтком, есть прозрачный альбуминовый раствор. Благодаря ему яйцо словно приподнимается над сковородой. Через день этот слой разрушается, яйцо становится более водянистым, растекается по сковороде и готовится куда быстрее.

— Господи, Холмс, есть на свете то, чего вы не знаете? — воскликнул Уэллс.

— Ой, но это же… — начал Бримиком.

— Мистер Бримиком, вы явно не закоренелый преступник, — убежденно проговорил Холмс. — Когда я вызову полицию, они обнаружат все доказательства, необходимые для суда в нашей стране. Вы в этом сомневаетесь?

— Пожалуй, нет, — после небольшой паузы ответил Таркин Бримиком и улыбнулся Холмсу как благородный проигравший победителю. — Наверное, я сам себя перехитрил. Думал, что вне подозрений, но когда услышал о вашем приезде, решил на всякий случай натравить вас на Брайсона. Я знал про его связь с Джейн, следовательно, есть и мотив, за который вы непременно ухватитесь…

— И попытались сделать невинного козлом отпущения, — закончил мой друг, и я почувствовал, что в нем нарастает холодная ярость.

— Итак, преступление раскрыто, — подвел итог Уэллс. — Скажи, Таркин, если не ради денег, то зачем?

— Берти, ты впрямь не понимаешь? — удивился Таркин. — Первый авиатор войдет в историю. Вот я и хотел стать первым — поднять капсулу Ральфа в воздух. Вероятно, даже полететь на ней к другим мирам.

— Но Ральф утверждал, что летал на Луну, — напомнил Уэллс.

Таркин отмахнулся: