Марк Плэтт - Лангбэрроу

Доктор кивнул.

— Спасибо, кузина. Надеюсь, он не решил отомстить тебе. Она встряхнула головой.

— Глоспину стало плохо. Он потерял сознание после того, как Дом был похоронен. Когда Квинц умер, Глоспин был уже прикован к постели.

— Я видел это, — сказал Крис. — Мы с Аркхью видели это во сне.

— Саттралоп спасла его посредством регенерации. Но возникли осложнения, а медицинская помощь отсутствовала. Ему понадобилось много дней, чтобы прийти в себя.

— Как вовремя, — пожаловался Доктор.

— Он лишь на триста лет старше тебя, — неодобрительно заметила Инносет.

— И в третьей инкарнации, — Доктор вздохнул и убрал рисовую лепёшку обратно в карман.

— Ещё вопрос, — сказал Крис. — Почему все кузены называют тебя «Червоточиной»? Доктор застонал.

— Не все мы, — ответила Инносет.

— Почему бы вам не пройтись по библиотеке? — отрезал Доктор. — Я останусь здесь. Тогда у вас будет достаточно места, чтобы обсудить меня!

Оуис не мог поверить в свою удачу. Он только что обнаружил новый и разноцветный шерстяной предмет одежды. И сейчас, свёрнутый в рулон и никем не охраняемый, он лежал на кухонном столе. Одежда, вероятно, со временем улучшилась, значит, после шести с половиной сотен лет она должна быть… что ж, есть только один способ узнать. Он протянул руку.

— Ты слышишь этот шум? — сказал Глоспин. — Как от машины?

Оуис покачал головой, задумавшись, каким образом Глоспин оказался на кухне.

— В былые времена, — продолжил Глоспин, — у воров отрезали пальцы. Один за другим. Чик-чик. Червоточина всегда говорил о былых временах. Если бы он стал китриархом, то, скорее всего, вернул бы старые порядки.

Оуис быстро отдёрнул руку.

— Неважно, — добавил Глоспин. — Он ещё не китриарх. Оуис медленно улыбнулся.

— Будь ты им, он бы никогда…

Сквозь облако пара показалась фигура драджа. Он сердито шипел и жестикулировал.

— Скоро ужин, — произнёс Глоспин, наблюдая за убегающим Оуисом. — Так что не задерживайся.

Доктор спокойно сидел, прислушиваясь к голосам своего друга и кузины, доносившихся из глубины библиотеки. Барсук, его самый старый друг, как страж стоял рядом. Дом затих. Но существует другая тишина, не похожая на спокойствие. Иногда, перед моментом внезапного ужаса или насилия, стихает ветер, птичий крик и наступает полное затишье.

Рябь, распространяющаяся во времени от неизбежного случая.

Саттралоп глухо кашляет в своей комнате. Никакой еды, только отбросы и очистки, для ужина в День Другого. Она сидит на стуле в ожидании приближающегося момента.

Джобиска, превозмогая боль, просунула голову в камин, чтобы взглянуть в телескоп. В вышине, в отдалённой вершине дымохода, она увидела, что небо изменяется из белого в черноё, поскольку приближается туча.

В стеклянном гробу у станка Генерал-Ординал Квинц спит, похожий на труп, пока не настанет время для его возвращения.

Землеройка, сидящая на крышке гроба, испугалась эха рычащего двигателя. Существо стрелой бросилось в крошечную чёрную трещину, где, как знает по опыту, не будет замечено.

Серая фигура в длинной одежде появляется в коридоре на третьем ярусе. Старая и угловатая. Тени, отбрасываемые от плаща, пляшут вокруг.

Саттралоп видит его в своём зеркале. Из миски, что она держит, выплёскивается холодная каша. Доктор сидел и смотрел на дверь в библиотеку.

Когда старик зашёл внутрь, его тёмный плащ медленно качался от невидимого ветра. Декоративная рукоятка кинжала с двойным лезвием торчала из груди. Кровь всё ещё струилась по его одежде.

— Ангелы и амнистия министров хранят нас, — сказал Доктор.

— И что? — ответил Призрак. — Это всё? Никаких извинений?

— За то, что убил тебя?

— За то, что разрушил наши планы.

— Твои планы, Квинц, не мои.

— Всё, над чем я работал. Труд тринадцати жизней.

— Который нынче превратился в пыль благодаря Саттралоп, — Доктор направил луч, имеющий форму сканирующего оружия на призрак. — Будь осторожен, Квинц. Твои экзоплазматические жизни опасно малы. Можно сказать, что они практически отсутствуют.

Призрак сел на стул, не смяв пыльную подушку. Он печально смотрел на Доктора.

— Столетиями этот несчастный Дом производил только слуг и мелких клерков. Но ты отличался. В тебе присутствовали ум и хитрость. Именно поэтому я заботился о тебе.

Во время разговора рукоятка в его груди подпрыгивала.

Доктор фыркнул и поглядел на Барсука, который выглядел спокойным настолько, насколько это вообще могло быть.