Елена Асеева - Последний [СИ]

Пространство между деревьями тут занял ставший стеной кустарник, частью фундука, частью шиповника, поблескивающего словно отполированными красными ягодами и пугающими шипами. Пробираться через кустарник был сложнее, так как он цеплялся за рукава куртки и штанины, натягивая на них и без того ветхую материю. Однако порой кустарник помогал мне не упасть, так как в особо склизких или наклонных местах я хватался за ветви и ровно по веревке, придерживаясь за них правой рукой, спускался вниз. На этом склоне не редкостью под ногами плюхала вода, прячущаяся в небольших ямках, на которые указывали навалом лежащие ветки, покореженные стволы, да небольшие и тут какие-то изрезанные, неровные камни, порой покрытые зелеными мхами, а порой поблескивающие серыми боками.

Сейчас, когда я вот так медленно спускался вниз, стараясь не упасть, не потерять подошву кроссовка и о том все время переживая, перед моими глазами ярким лепестком проплывало далекое и туманное воспоминание. Сперва даже непонятое мной… Однако однозначно связанное с ленивым зеванием Рекса, пасмурностью дня, здесь в глубине леса и вовсе точно приглушившего всякую яркость осени. Сменив желтизну и зелень листвы, хвои на какое-то плывущее дымчатым всплеском пятно, в котором всего только проступало скуластое лицо брата с квадратной челюстью и раздвоенным на кончике подбородком. Сейчас, впрочем, без вихрастой короткой щетины, а вспять со сравнительно гладкой смуглой кожей, ровно Сашка только, что побрился или еще не приобрел того пушка. Кажется, и само лицо его наблюдалось более юным, где нежная кожа едва отдавала красноватым отблеском. Брат все также тягостно перекатывал желваки, потому и покачивался вверх-вниз острый кончик его носа. Наверно, он чем-то был взволнован или зол, еще секунда не более того и я увидел движение его тонких алых губ. И тотчас на смену относительной тишины леса, нарушаемой лишь одиночными, пронзительными трелями птиц, пришел его высокий для юноши и явно принадлежащий мальчику голос, надоедливо выводящий:

— Вот вечно вы так… Максимушка, Максимушка… Хочешь это — на… Хочешь то — получи… Собака? На тебе собаку. А как же я? Вы спросили, что я хочу себе на день рождение? Нет! Никогда! Получи, Сашка какую-нибудь дрянь…

Меня почему-то коробит эта несправедливость, лишает возможности возмутиться, а потом притупляет желание спорить, раздражаться. Может потому как запаху леса, наполненному кислой хвоей, свежестью дождя и горечи смешивающейся с землей листвы, приходит сладость чего-то печного. Ароматный запах корицы заполняет мои ноздри, сочится по мозгу, щиплет глаза и вызывает голодные спазмы в желудке.

Я останавливаюсь, слегка качнув головой, изгоняю столь приятное, сладкое воспоминание… Сладкое как оказалось позднее… Как оказалось сейчас. Сейчас, когда я остался один, не только из всей семьи, но может и всего человечества.

Так сказать, последний.

А перед моим наблюдением живописуется то самое, видимое мною сверху, узкое урочище, поросшее не менее густо деревьями и тут не сменяемыми буками, дубами, грабами да вновь мощными, высокими богатырями, прикрывающими своими кронами небосвод и тем слегка заслоняющими меня от дождя. Он теперь не сыплет, а идет плотной такой полосой, словно двигающейся вслед моего хода. Капли падают на землю сплошной стеной, приземляясь на маленькие зеленые стебельки трав, прямо на их кончики и там качнувшись вниз-вверх, мигом исчезают в густых сплетениях. Они созерцаемо ударяются о лежащие бурые листья, переламывая их в местах падения, вскидывая вверх мельчайшие частички почвы, схожие с плотными катушками. Они стучат по листам на деревьях, отдельные из них сбивая вниз, нагоняя, добивая и вновь переламывая, отсекая от них незначительные кусочки. Капли барабанят по текущей в урочище реке, не больно широкой, русло которой выложено гладкими камнями, вспенивая в ней воду.

Я немного медлю, потому как устал и хочу присесть, а то и прилечь. Но Рекс рывком дергает меня вперед, и я подвластный его желаниям торопливо ступаю вслед него. А может лишь вслед тянущего меня поводка. Пес пригибает вниз голову, обнюхивает ближайшую к нему землю, встряхивает телом, ровно в попытке вырваться, а потом все также резво и быстро перебирая ногами, шагает по камням, увитым зелеными мхами, вступает в саму реку, взбивая воду, как сливки или молоко. Я иду следом за Рексом, все время осаживая его, дергая назад, стараясь справиться с его рвением. И также поспешно, как и мой питомец, подаренный когда-то лично мне на день рождение, осматриваю саму речку стараясь выбрать приподнятые камни, чтобы не наступить в воду. Но, все-таки, оступаюсь и не раз, дабы успеть за собакой, ступаю прямо в воду. Кроссовки мои моментально хлюпают, становясь напрочь мокрыми, и тотчас начинают шлепать подошвы стоп ударяясь о их неровные, местами вздувшиеся платформы, ощутимо теперь и там вспенивая потоки воды.