Марина Буторина - Между нами [СИ]

— Еще чуть-чуть, — девочка уже натянула край ее одеяла на себя. — Так ты больше не бывала в том доме?

Ее муж был похож на Бена. Наверное, потому она за него и вышла. Но так казалось только поначалу. Чем старше он становился, тем больше бросалась в глаза разница между простым сыном фермеров и заколдованным принцем.

Он был ее ровесником, самым обычным парнем, в меру хозяйственным, не сентиментальным, но по-своему заботливым. Красиво говорить не умел, но зато сдерживал обещания и был верен своему слову, и Рей это ценила. Когда они только познакомились и она обманулась его внешностью, до сердечной боли напомнившей Бена, ей даже казалось, что она его любит.

Хотя их общего ребенка она любила по-настоящему.

Вторая война была к ней по-своему милостива: она забрала ее мужа, но вернула целым и невредимым сына.

— Бывала лишь однажды. И в дом-то я как раз и не попала. Его уже не было к тому времени. Город разросся, заброшенное жилье посносили. На том месте построили городскую больницу. Хорошее дело для города.

Рей посмотрела на спящую внучку и не смогла сдержать улыбки. Может и зря она, вопреки настояниям ее родителей, оставила на елке шоколад для нее. Но перед праздником как же было обойтись без шоколада?

В груди нарастало чувство тяжести. Вот уже который день. Но этой ночью сделалось хуже. Поэтому она и не ложилась спать, все читала, читала. Боялась закрыть глаза и уже не проснуться.

Старость утомляла. Тяжело быть запертой в темнице собственного тела, когда душа стареть не желает.

Рей осторожно села в постели, потом спустила ноги на пол и встала, придерживаясь за кровать. Уложила внучку поудобнее, а сама, накинув домашний халат, вышла из комнаты. Неплохо бы увидеть волшебное дерево и снежную сказку напоследок.

Она любила жить, и, несмотря на все потери, не жалела о своей жизни, но немощность любого могла припереть к стенке, как делала теперь и с ней.

На первом этаже было тихо, как и должно быть накануне Рождества. Елка сияла огнями, и ее благостный свет принес немного покоя и Рей. Все же воспоминания всколыхнули бурю в ее душе.

А на улице валил снег. Как ей нравились снежные зимы! Она играла в снегу ребенком, дурачилась с подругами, появившимися у нее среди других сестер милосердия, возилась с сыном, когда тот подрос для прогулок, подолгу сидела и смотрела на падающие перья, когда забавы сделались ей не по возрасту. Вот, пожалуй, только когда появилась внучка, она вновь вспомнила о том, какое это веселье. Но суставы ее будто проржавели, а долгие прогулки выматывали.

Но, может, это все в последний раз…

Рей вышла на крыльцо как была: босиком и в халате. Хорошо, если она уйдет в такую ночь.

Теперь заныли и левая рука, и даже лопатка. Чего она боялась больше смерти, так это стать лежачей. Прикованной к кровати, бесполезной и мертвой снаружи колодой. Нет. Только не так.

Никто не знал правды, что теперь открылась ей: перед лицом смерти человек всегда одинок, даже если окружен любовью и близкими.

«Надеюсь, вы ждете меня там», — Рей обратилась к родителям, которых так часто вспоминала в последние дни.

Боль становилась сильнее, сдавливая горло и челюсть, но она не возвращалась в дом, хоть и не чувствовала уже ног от холода.

«Бен, надеюсь, ты все еще живешь где-то там, в своем чудесном мире».

Снегопад превратился в пургу, белоснежным светом залепившую ей глаза. Кругом сделалось белым-бело, боль отступила, а тело обрело небывалую легкость, будто сбросив с себя гнет прожитых лет. Как если бы она снова была молода и полна жизни.

— Долго же заклятие вступало в силу, — прозвучал задумчивый голос где-то над ее ухом. Годы были не властны над памятью о нем. — Я потратил десятки лет, но нашел оба заклятия: и пространства, и времени. Добро пожаловать домой, Рей.