Фёдор Быханов - Пришелец [Сборник повестей и рассказов]

Голосовали единогласно.

И вот настал долгожданный час контакта землян с инопланетным разумом. Внезапно каждый житель Земли услышал условие инопланетян, громогласно раздавшееся с небес по всем континентам на языке местных жителей.

Не принять его было нельзя.

Не прошло и года, как с оружием все было покончено. Переплавлены на плуги и сеялки танки и истребители, крейсеры и подводные лодки. Опустели арсеналы.

Все это очень удивило генерала Джона Пошенбауэра, давным-давно засевшего в своем собственном противоатомном бронированном подземном бункере, и лишь на минуту вышедшего оттуда пополнить запас свежих продуктов, а главное — новостей.

Отставной генерал, все годы службы отстаивавший интересы политических ястребов и хозяев предприятий военно-промышленного комплекса, после выхода в отставку забрался в железобетонное укрытие, где с часу на час ожидал начала термоядерного конфликтам между ведущими державами планеты, непременно затрагивающего все остальные государства.

И был просто взбешен, увидев, вдруг наступившие кругом столь разительные перемены.

— Что это за пришельцы такие, ухода которых отсюда мы просто не можем допустить? — брызгая слюной, с криком набросился сэр Пошенбауэр на только что избранного на новый срок своего Президента.

— Да, я и сам был против разоружения, — Скривился тот, как от стакана кислейшего лимонного сока. — Но пришельцы — это ветры.

Почти со слезами на глазах, прикинув убытки и потерянные возможности влиять на всю цивилизации, он пояснил своему старому другу — отставному генералу:

— Если бы их не послушались и позволили им уйти, то у нас не осталось бы и капли свежего воздуха!

Жили-были книжные стеллажи.

Стояли себе в библиотеке. Никому не мешали. Им тоже никто не мешал. Потому что с некоторых пор библиотека стояла чаще под замком, чем выдавала на руки книжки. Была тому и реальная причина — отсутствие достаточных материальных средств, необходимых для того, чтобы приобрести новые издания, вроде рассказов, повестей и сказок. Не говоря уже о газетах с журналами.

Но иногда это хранилище всего прекрасного, доброго и вечного вдруг открывалась. И вот тогда, те самые подшивки, что еще собирались здесь вопреки скудному бюджету, становились-таки в ходу. Не имея ни минуты отдыха днём. И лишь по ночам расправляя свои измятые утомленные страницы.

Сегодня, после ухода последнего читателя, дольше обычного утихает бумажный шорох, заглушая собой недовольное бурчание разбуженного древнего волшебного фолианта.

Не весть, каким образом занесенный в сии края, он выполнял ограниченную миссию: дать точный ответ на извечные вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?»

Только не спится, от чего-то, книжному народцу.

Спорят тома и томики, галдят журналы и брошюры, делая это почти с самого закрытия, когда читатели разошлись и библиотекаря оставили работу до завтра.

— Нет, чтобы просто раскрыть меня, да узнать истину! — кожаный переплёт так и заходил ходуном на своей полке, запоздало предлагаясь в советчики. — На любой вопрос раскроюсь без всякой жалости.

Однако, не до него окружающим. То ли усталость сморила всех прочих от закончившихся дневных бдений. То ли уважение не позволило серой печатной массе присоединить свои голоса к фолиантовому мнению. Кто знает?

Лишь один каталожный шкаф включился в разговор. Предварительно постучав своими ящиками-ячейками с подробными карточками-подсказками о каждом обитателе библиотеки.

— Вы, Волшебное величество, у нас здесь не значитесь! — заявил, как отрезал, каталожный шкаф. — Откуда же тогда всем нам, а тем более — читателю догадаться, где ждет его Ваш ответ на все вопросы?

— Это так!

— Верно! — откликнулось из разных углов подобострастные до неприличия, потрепанные жизнью, настольные календари прошлых лет, постоянно чувствующие теперь свою полную ненужность.

Волшебный Фолиант от обиды забыл про былое своё самодовольство. Видно, понял он и обоснованность аргументов деревянного собеседника. Потому что уже без намёка на прежнюю значительность, запросил мира. В виде уступки, которую попросил сделать ему в этой библиотеке, где появился не весть по чьей прихоти.