Мишель Демют - Планета семи масок

— За кого бы вы ни воевали, — сказал он негру, — мы очень благодарны. Вы встретились нам как раз вовремя. Меня зовут Корсон. Я был членом экипажа…

Он осекся. Какой смысл говорить здесь об «Архимеде», звездных крейсерах и войне Земли с Урией? Теперь он всего лишь заблудившийся солдат — солдат бея армии, без задания… Не попади он в Эргистаэл, не окажись на этом огромном поле боя — и не вспомнил бы, кем был совсем недавно.

— Туре, зуав, — представился негр. — Сержант артиллерии, а в данный момент — аэронавт в батальоне связи. Охранял привязной аэростат. Уж не знаю, к счастью или нет, противник открыл огонь — и вот мы летим. Еще имею диплом военфельдшера. Я…

Он запнулся.

— Что вы? — мягко переспросил Корсон.

— Ваша одежда что-то мне напоминает… Я ведь не всегда летал на аэростате. Когда-то я был инженером. А потом вертолетчиком. Собственно поэтому мне и доверили аэростат.

Туре рассмеялся:

— Я им сказал, что кое-что смыслю в авиации. Предпочитаю смотреть на эту драку сверху. А вы из какой войны?

На этот раз замялся Корсон.

— Из межзвездной, — сказал он неуверенно. — Но я прибыл не прямо оттуда.

— Межзвездная война, — задумчиво повторил Туре. — Значит, вы жили намного позже меня. Когда я родился, космос только начали осваивать. Я еще помню день, когда человек впервые высадился на Марсе. Это было событие, скажу я вам…

Он кивнул в сторону Антонеллы.

— А девушка? Она из той же войны, что и вы?

Корсон покачал головой.

— Нет, Антонелла из мирного времени.

Негр посерьезнел.

— В таком случае ей здесь не место, — твердо сказал он.

— Почему?

— Видите ли, здесь могут находиться только солдаты и вообще люди, которые воевали и по тем пая иным причинам признаны воевавши преступниками. Вот я, например, обстрелял реактивными снарядами деревушку, где жили мирные крестьяне. Это было где-то в Европе, на острове, который назывался Сицилия. Не знаю, может, он и теперь так называется. Я не говорю, что хорошо понимал, что делаю, но и не могу сказать, что был в полном неведении. Что ж, на войне как на войне…

В голове Корсона прояснилась некая мысль.

— Но вы говорите на пангали. Я думал, что этот язык вошел в употребление, когда люди уже достигли звезд.

— Это не мой родной язык, я выучил его здесь. В Эргистаэле все говорят на пангали; есть, правда, несколько диалектов.

— А ваш родной язык?

— Французский.

— А-а, — протянул Корсон. Ему это ни о чем не говорило.

В голове вертелось еще множество вопросов, но он решил подождать с ними. До сих пор аэростат летел вдоль побережья, но теперь его стало сносить в сторону. Под ними расстилался ровный, безбрежный океан.

Они пролетели над целой эскадрой галер, упорно пытавшихся атаковать корабли противника, несмотря на встречный ветер, — гребцы там выбивались из сил. Немного дальше увидели странную конструкцию, смахивающую на гигантскую паутину, вокруг которой отчаянно сражались паукообразные создания. Значит, в Эргистаэле воюют не только люди, хотя в той части, где побывал Корсон, людей было больше всего. Раз или два в глубине океана мелькали какие-то огромные тени. Воздушный шар постепенно удалялся от берега.

— Что-что, а голодать мы тут не будем! — весело провозгласил Туре, поднимая крышку плетеного ларя, занимавшего угол корзины. Корсон машинально ощупал плечо в поисках ремешка от сумки с продуктами. Сумки не было. Должно быть, он потерял ее, когда сцепился с вербовщиком.

— Колбаса, еще вполне свежий хлеб к красненькое, — сообщил негр, склонившись над ларем. Затем извлек из кармана своих широченных штанов складкой нож и принялся отрезать ломти хлеба и кружочки колбасы. Распечатав бутылку, он протянул ее Антонелле.

Корсон с любопытством наблюдал за ним.

— Не видали такого, а? — лукаво подмигнул Туре, заметив его удивление. — Я всегда думал, что в ваши времена должны уже питаться таблетками и всякой химией. Но поверьте, это очень даже съедобно. На войне как на войне, верно?

От вина по телу разлилось приятное тепло. Корсон откусил хлеба и решил задать еще несколько вопросов. В конце концов, их спутник, видимо, уже давно здесь и кое-что знает об этом сумасшедшем мире.

— Удивительно, — осторожно начал он, — в небе не видно ни самолетов, ни ракет. По логике вещей, ничего опустошительней воздушной войны люди не придумали.